Когда сойдет снег
Шрифт:
Они сели есть. Андрей вполглаза смотрел в свой планшет, читая новости.
– Эх, сейчас бы картошечки с сальцем, да грамм сто, а может и сто пятьдесят, - мечтательно проговорил Андрей.
– А я бы от куска окорока не отказался. Надоела эта каша уже. Когда завоз будет? Долго нам еще это есть?
– До конца вахты, - ответил Андрей.
– Вот, ты смотри, что пишут. Задержали опять каких-то подставных военных. Но я же по лицам вижу, что они не служили никогда. Сейчас опять начнется.
– А, плевать, - отрешенно ответил Дима, погруженный снова в тягостные раздумья.
–
– Там же наши люди...
– Да нет там наших!
– перебил его Дима.
– Сам вспомни этих, кто к нам на вахту приезжает, помнишь? Пока мы им деньги даем, все в порядке. А как перестанем, так они нас знать не знают. На хрена такие друзья?
– Все же родная кровь. Ты сам же говорил, что у тебя там есть родня.
– Есть, а что толку?
– Дима весь покраснел, раздражаясь на Андрея и самого себя.
– Нет, не хочу это обсуждать. Плевать мне на них, это не наша страна, у нас своих проблем хватает.
– Проблем хватает, это да. Хм, а ведь мы же по-другому не можем.
– В смысле?
– Ну, не можем. Вот сам посуди, никогда еще у нас в стране до конца не решались проблемы. Ну, там залатаем, тут приотпустим, так же?
– Ага, подвяжем на проволоке и походит еще, - улыбнулся Дима.
– Прям, как здесь.
– Во-во. А вот побороться против чего-нибудь - это мы любим. Пусть у себя дома есть нечего, но зато где-нибудь в Африке несправедливость накажем. Может, это и неправильно.
– Конечно, неправильно. Надо свою страну в первую очередь отстроить, чтобы люди жили по-человечески, чтобы жили, как люди.
– Нет, так не будет. Мы не можем по-другому. У нас другая вселенская миссия.
– Вот ты загнул, переморозился, что ли?
– Сам ты мозги заморозил. Читал в одной книжке. Хочешь, запишу?
– Не, не хочу. Все равно читать не буду.
– И почему ваше поколение читать не любит, - в очередной раз сокрушенно покачал головой Андрей.
– А зачем? Если что надо, все можно быстро в сети найти.
– Можно, а разве тебе что-то надо? Не будешь мозг упражнять, так и потребностей не будет, ну кроме очевидных, пожрать и потрахаться с кем-нибудь.
– В моем случае скорее с чем-нибудь, - Дима зло усмехнулся.
– Не хочу. Если начну думать, то задам вопрос - что я тут делаю?
– А чего ты боишься этого? Я вот где только не был, и ничего, живой же.
– Да ты привык сидеть в своей землянке, да орать на солдат.
– И это было, - улыбнулся Андрей.
– Завтра такой мороз обещают, ужас. А каши не осталось?
– Осталось, тебе положить?
– Нет, не мне, - Андрей встал и направился в прихожую. Вернувшись, он держал в руках пустую алюминиевую миску.
– Ты думаешь, она вернется?
– Конечно. Вряд ли далеко убежала, - Андрей наложил полную миску и пошел одеваться. Дима встал и пошел за ним.
Андрей поставил миску возле входа, придвинув в угол так, чтобы ее не унесло ветром. После теплого дома на улице было приятно, сухой трескучий мороз, голова прояснялась.
– Почему мы всегда хотим казаться другими, чем мы есть?
– спросил Дима,
– Ты о чем?
– Да об этой миссии. Зачем все это?
– А, понял. Почему казаться? По-моему мы такие и есть. Посмотри, хотя бы, на себя. Ты точно такой и есть - все время хочешь что-то доказать, исправить, а зачем это тебе?
– А как же иначе?
– Вот, и я о чем. Никак, никак иначе нельзя.
Я долго не могла сомкнуть глаз, все казалось, что человек бросится за мной в погоню, настигнет мой след и схватит меня. Раненая лапа кровоточила, я оставила след, теперь мне точно конец, но я не могу идти дальше. Ветер нагоняет стужу, и я не хочу высовываться из моего сугроба. Нет, он не пойдет на охоту в такую стужу, пускай он и сильнее меня, но даже медведь не решится пойти на тюленя в такой мороз, тем более, что тюлень и носа из воды не покажет.
Время шло, я часто проваливалась в сон и быстро просыпалась, услышав новый звук, но это был всего лишь ветер. Лапа болела нестерпимо, но сон одолевал мною. В сугробе было тепло и спокойно, я сильнее прижала хвост к мордочке и уснула.
Проснулась я поздно, меня разбудил лапа, боль усилилась, но все же было легче. Осторожно высунула нос из под хвоста и принюхалась... человека здесь не было. За ночь сугроб намело еще больше, и мои следы должны были тоже скрыться под снегом. Я чувствую их, вижу обонянием, но человек их не увидит, он слеп, это мое преимущество. Ветер принес мне запах той чудесной еды, которую он мне дал. О, как она прекрасна, я иду на этот запах, стараясь не наступать на больную лапу. Зачем, зачем он дает мне свою еду? Раз у него так много своей еды, значит он меня не съест.
Вот его дом, вокруг тихо. Вот эта страшная машина, в ней меня сюда привезли, она спит. Я с опаской обхожу ее, настороженно прислушиваясь, нюх помогает мне, я смогу быстро уловить любой новый запах, но еда манит меня, заставляя ускорить шаг.
Андрей вышел из дома и уловил стремительное движение в сторону левого угла от крыльца. Он прищурился и улыбнулся.
– А, привет-привет, - доброжелательно сказал он и посмотрел на миску, она была наполовину пуста.
– Не бойся, я тебя не обижу.
Он взял миску и отнес ее подальше от крыльца и вернулся обратно ко входу. Из-за угла показалась белая мордочка песца, смотревшая на него тревожными блестящими глазами. Андрей жестом пригласил ее к столу, но зверек не двигался, чего-то выжидая.
– Ну, чего там?
– вышел Дима, зверек дернулся, но не убежал.
– Не шуми, вон, пришла, - Андрей показал на угол дома.
– Голодная.
– Еще бы, такая стужа, - Дима поежился.
– Пойду за аптечкой.
Когда он ушел, зверек сделал несколько шагов из-за угла в сторону миски и замер, поджимая больную лапку. Андрей делал вид, что не смотрит на нее, краем глаза ловя движения осторожного зверька. Песец приблизился еще ближе и снова замер, уловив движение в доме. Вышел Дима и тут же остановился, увидев зверька.