Когда уходит земной полубог
Шрифт:
Гессенский принц Фридрих, муж младшей сестры Карла XII Ульрики-Элеоноры, согласно склонил голову. Как заместитель главнокомандующего, он прекрасно знал, что дезертирство становится сейчас повальным. Молоденький герцог голштинский Карл Фридрих, напротив, простодушно заметил:
— Судя по новым рекрутам, в Швеции совсем не осталось здоровых мужчин!
Король глянул на него искоса, зло подумал: «И этого молокососа мне прочат в наследники?!» Судьба герцога голштинского была предрешена: он был отставлен от армии и отправлен в Стокгольм.
Из
Король вытянул к огню ноги в ботфортах и приказал позвать полковника своих драбантов Рамсворда, прошедшего с ним все дороги Северной войны. Он был с королём и под Нарвой, и под Полтавой, и в Бендерах. Их объединяло то солдатское братство, которое было прочнее стали. Карл любил с ним беседовать о временах викингов, тем более что Рамсворд знал и любил, как и король, древние саги.
— Что были тогда за воины, Рамсворд! — мечтательно говорил король, глядя, как весело горят подброшенные в камин сухие поленья, — Взять хотя бы Гарольда Безжалостного! Он вступал в бой раньше всех и сеял смерть направо и налево, сражаясь без щита и рыцарских лат, с непокрытой шлемом головой. И заметьте, он падал наземь лишь от усталости, а не от своих ран!
— И этот суровый Гарольд, сир, однако, был нежно влюблён в русскую княжну Ярославну и, став королём Норвегии, добился-таки её руки у великого князя Ярослава Мудрого! — не без лукавства и дальнего расчёта заметил Рамсворд, разделявший планы всемогущего министра Герца о заключении скорейшего мира с Россией.
— Возможно, он и любил княжну, — неохотно согласился король, — но всё же был настоящим берсекром!
— Помните, мой король, как говорится об этих воинах в «Саге об Инглингах»: «Берсекры всё одно что кентавры и демоны — полулюди и полузвери. Берсекр — Медведь с человеческим лицом. В бою он неутомим и бесчувствен к ранам. Берсекры начинают все битвы и в бою всегда составляют передовой строй. Железо и сама сталь против них бессильны». — Аксель Рамсворд воодушевился, вспоминая любимую сагу.
Король чокнулся со своим полковником-сказочником бокалом подогретого бургонского. Настроение у него явно улучшилось.
— Я думаю, Аксель, — заметил он, наблюдая, как переливается вино в бокале, — в каждом человеке скрывается вторая, звериная натура. Ведь недаром берсекры надевали в бою маски медведей, волков и диких псов. Они жаждали от войн не только богатства и славы. Они просто давали в бою выход своей второй, звериной натуре. Поэтому в сражениях и штурмах они босые шли сквозь огонь! И, как мне кажется, они в тот миг действительно не чувствовали никакой боли. Я знаю по себе, когда бился с турками в горящем доме под Бендерами!
— Может, они
— Как знать, как знать? — не согласился Карл. — В моей армии как раз не хватает сейчас сотни-другой берсекров, особенно же их военного братства. Ведь берсекры по-братски делили со своим вождём все радости и невзгоды жизни, горечь поражений и славу победы!
— Да, сказано в «Саге о Ватнсдале»: вожди бьются за победу, свита за вождя!
— Вот за это и выпьем, Рамсворд. Ведь и мои старые драбанты бились, как берсекры-викинги! — Карл валпом осушил бокал.
В его холодных глазах отразилось зловещее пламя, в Рамсворд подумал: «А ведь наш король — настоящий берсекр!»
В этот момент двери растворились и на пороге вырос одноглазый барон Герц — могущественный министр имел право входить без доклада.
Вытирая с лица мокрый снег, он подошёл к камину и поклонился королю:
— Сир, я только что из Стокгольма!
— Садитесь, барон! — «любезно предложил король. — Мы только что беседовали с Акселем о берсекрах. Надеюсь, вам знакомы наши древние саги?
«Опять эти сказки! — сердито подумал Герц. — А ведь в казне-то ни талера!»
Карл уловил скрытое раздражение министра и спросил:
— Вы чем-то огорчены, Герц? Что, сенат опять отказал в деньгах?
— Увы, государь, их просто нет ни в королевской казне, ни у сената.
— Так в чём же дело? — Теперь уже досада прозвучала в голосе короля. — Придумайте какой-нибудь новый налог!
— Сир, Швеция уже и так стонет от моих налогов! Я самый непопулярный министр за всю историю королевства. Боюсь, что скоро за эти налоги шведы мне отрубят голову! — Герц в отчаянии воздел руки.
— Не огорчайтесь из-за таких пустяков, барон! Главное — мы вас любим! — Карл выдал Герцу свою индульгенцию голосом более непогрешимым, чем у папы римского, — настолько он был уверен в своей абсолютной власти.
— Ваше величество, но налоги в Швеции скоро просто некому будет платить — ведь население страны за эту злосчастную войну уменьшилось едва ли не на целую треть! — неожиданно вмешался в разговор Рамсворд.
— На войне всегда есть потери, полковник! — нравоучительно заметил Карл. — И вам ли это не знать? Ведь вы единственный мой уцелевший старый драбант! — И, обернувшись к Герцу, король небрежно заметил: — Ну, хорошо! Оставим налоги, коль нет налогоплательщиков. Но деньги-то нам могут выплатить и из французской казны?
— Франция в субсидиях на сей год нам скорее всего откажет, сир, а с Англией у нас разорваны все отношения! — напомнил министр.
— Так где же взять деньги на новый поход в Норвегию, Герц? Ну-ну, старина, вы же всегда умеете найти деньги в чужих карманах! — Король лукаво подмигнул своему голштинцу.