Когда в Чертовке утонуло солнце
Шрифт:
— То есть сейчас в Новом месте лежат два зарезанных чёрных петуха, их кровью нарисованы два…
— Пентакля.
— Пентакля. И всё это утром увидят пражане, когда отправятся по своим делам?
— Я собирался за собой прибрать, — небрежно пояснил Фауст, но было понятно, что мысль об уборке лишь только что пришла ему в голову.
— И что вы выяснили? — спросил командор.
Чернокнижник хотел было в очередной раз презрительно фыркнуть и гордо промолчать, но что-то во взгляде Брунцвика подсказало Фаусту, что время для таких жестов совсем
— Признаться, увидь я такое на улице, не поверил бы своим глазам. Действительно, похож. Точная копия. Доппельгангер.
— Этого ещё не хватало, — закатил глаза рыцарь. — Кому и на что понадобилось создавать вашего доппельгангера?
— Вот если бы не ваши дуболомы, я бы уже сегодня это знал! — яростно вскрикнул Фауст.
— Тише! — прошипел командор. — Солдаты спят!
— Если бы мне дали закончить, я бы прочертил линии, от тех точек, где видели моего двойника, к тому, кто этого двойника направлял. А так у меня на руках всего лишь два указателя, с погрешностью до пары прутов.
— И разброс возможных мест?..
— От вашей кордегардии до Пороховых ворот. И от Йозефова до Святого Мартина.
— Понятно. То есть ничего.
— Именно! Потому что вместо того, чтобы дать спокойно закончить работу, вежливо подойти, спросить и уточнить, кто и чем тут занимается, ваши…
— Ещё одно оскорбление, пан Фауст, и я всё-таки упеку вас на десять суток.
— … ваши стражники наваливаются скопом из темноты, орут и лупцуют почём зря. Пришлось несколько умерить их пыл. Заметьте, я обошёлся без членовредительства!
— Обязательно это учту, — кивнул Брунцвик. — У вас всё?
— А что вам ещё нужно?
— Мне нужно, чтоб вы отправились к себе, взяли щётку, ведро с водой, мыло, и убрали свои изыскания до того, как город начнёт просыпаться А чтобы вы не заблудились или, хуже того, не подверглись опасности снова быть принятым за подозрительное лицо — с вами пойдут вот эти господа. Пан ротмистр, будьте любезны, проследите. Резанов вам поможет.
— Слушаюсь, пан командор, — щёлкнул каблуками Бочак и указал чернокнижнику на дверь. — После вас, сударь.
Когда они удалились уже на пару кварталов от кордегардии, Максим всё-таки решился задать мучавшие его вопросы.
— Пан Фауст, — начал он, — а почему нельзя повторить поиск? У вас больше нет чёрных петухов?
— Нет, — недовольно буркнул чернокнижник. — И даже если бы были — след уже пропал. Это всё равно, как если бы вы подожгли дорожку пороха. Она вспыхивает — и остаётся только гарь. Гарь сдует ветер — и не останется уже ничего.
— Вы кого-то подозреваете?
— У меня много завистников, сударь, — заносчиво заметил чернокнижник. — А по-соседству с вами целое их гнездо!
— Вы про Клементинум?
— Я ничего не говорил и никого не называл, — тут же возразил Фауст. — Я лишь обозначил те кварталы, на которые грубо указали предварительные
— Понятно, — задумчиво отозвался Макс.
Остаток пути они проделали в молчании. У Новоместской ратуши им встретился патруль ночной вахты из здешней кордегардии — пан Бочак перебросился парой слов со знакомым капралом, и троица двинулась дальше. Оказалось, что патруль уже видел кровавый пентакль возле рыбного лотка, но, доложив в кордегардию, получил ответ, что злоумышленник схвачен.
— Нам подождать вас снаружи? — любезно осведомился ротмистр, когда они подошли к дому чернокнижника.
— Сделайте одолжение, — саркастически отозвался тот. — Я не собираюсь возиться с водой и щёткой. Четверть часа — и у меня будет средство, которое в два счета без следа удалит всю грязь. Вам ещё придется объяснять пражанам, почему это вдруг несколько булыжников на мостовой засверкали от чистоты!
Довольно похихикивая, Фауст скрылся в доме. Пан Бочак прислонился к дверному косяку:
— Сама вежливость, — усмехнулся он. — Ну-с, сударь, не поделитесь, почему вдруг вас так заинтересовали разыскания пана чернокнижника? Вам-то что за дело до его доппельгангера?
— Не столько до него, сколько до того или тех, кто пустил доппельгангера. Ведь такое действие требует усилий, верно?
— Разумеется. Как и любое другое.
— Значит, кто-то посчитал вполне стоящим затрат времени, сил, ресурсов, или чего бы там ни было, на то, чтобы двойник пана Фауста прогулялся от его дома до Свиных ворот и все поверили, что пан Фауст уехал из города. И ведь почти получилось. Не будь у пана командора свидетельства молочницы, да не будь наш чернокнижник таким противником сомов…
— Кстати, а что там с сомами?
— Он не может есть их мясо — начинает чесаться, пухнуть и задыхаться от этой рыбы. А доппельгангер спросил у рыбной торговки сома.
— Любопытно, — потёр подбородок пан Бочак. — Сом — рыба не дешёвая, как раз в духе пана Фауста взять его. Кто-то знал о том, что он скорее выберет товар подороже, но не знал о таких тонкостях.
— Создаётся впечатление, что чернокнижника просто пытались изобразить виновным в появлении ламии. Живёт он ближе всех к кладбищу Святого Креста, держится наособицу, характер тяжёлый. Сдаётся мне, если бы не мелкие просчеты, сидел бы сейчас пан Фауст в казематах, да ходил на допросы. А под пытками чего только арестант не покажет.
— Ну, не стоит так уж, пан Резанов, — нахмурился ротмистр. — Пытки порой необходимы. И результат дознания зависит в большей степени от внимательности следователя, способности вести дело и стремления установить истину. Нам в ночной вахте ни к чему дутые успехи, от них пражане спокойнее спать не станут.
— Простите, пан ротмистр. Я вовсе не имел в виду, что из пана Фауста на раз-два сделали бы козла отпущения. Но пока велось бы следствие, пока уточнялись обстоятельства — истинный виновник случившегося успел бы натворить ещё каких-нибудь бед.