Когда время становится круглым

Семипядный Сергей Николаевич

Капралов и Замшелов переглянулись.

– Третий раз уже, говоришь?
– начальственно хмурясь, поинтересовался Капралов.

– Ну да, спектакль какой-то устроили, - пожал плечами Замшелов.
– А сначала просто выли.

Капралов решительно помотал головой.

– Но это не собачья свадьба.

– Нет, конечно, - согласился Замшелов.
– Свадьбу я знаю.

– Да наплевать, - махнул рукой Капралов.
– Смотри только, чтобы на территорию не проскочили, когда ворота открываешь.

И Капралов с Замшеловым скрылись за дверью

здания КПП.

– Ну что ж, все развлеклись, а я так ещё и новую профессию освоил. Что дальше?
– оглядывая своих поклонников, спросил новоиспечённый артист.

Ответа не последовало. Похоже, только после озвученного Фашистом вопроса все и задумались о дальнейших действиях. Выдержав паузу, Фашист громко хмыкнул и обратил взор свой на впавшего в состояние глубокомыслия Туриста. Так как сделано это было более чем демонстративно, то и Сплетница, Лежебока и Предатель, незамедлительно развернувшись, также уставились на Туриста.

– И что, Турист?
– сверля насмешливым взглядом принявшегося топтаться на месте Туриста, проговорил Фашист.
– От напряга мысли в голове скисли?

Предатель толкнул Фашиста.

– А ты сам.

– Что?
– не понял Фашист.

– Говорил про уличный бой, а с Туристом справиться не смог.

– Да просто не захотел. Это тоже к правилам выживания относится. Да и вообще, вы-то все... Ну, не будем об этом. А мне что, с подпорченной шкурой дальше жить?

Сказал, что не захотел. Сказал, что шкуру не захотел портить. А на самом-то деле что выходит? Он, Фашист, считающий себя достойным быть лидером, более того - фюрером, единолично и самодержавно управляющим и этой стаей, и остальными из проживающих на сопредельных территориях, не сумел одолеть Туриста, безродного, непонятных кровей собачёныша. А как быть с верой в собственную исключительность и избранность? И что это за исключительность такая половинчатая, когда имеется убеждённость в способности выйти победителем из всех катаклизмов, как природных, так рукотворных (руками человеков сварганенных), и при этом опасаться лап и зубов изгоев собачьего мира?

Да, с теоретическим обоснованием идеологии ещё работать и работать. Или, - при этой мысли Фашист поёжился, - не годится он, лично он, в поводыри собачества. А кто годится? Выходит, тот, кто готов рисковать и шкурой, и даже жизнью во славу и торжество идеи. Идти, как говорится, на амбразуру.

И опять тупик. Ну, рванул на амбразуру. Ну, поставили тебе памятник на могилку. А фюрера выберут из уцелевших, из тех, значит, кто сам, собственным тельцем на амбразуру не укладывался.

Фашист повеселел. Да всё правильно он делает. И поменьше надо умничать. Просто быть уверенным в себе, харизматичным таким казаться. Да, харизматичным и, конечно, ироничным и саркастичным.

Фашист состроил улыбку, в высшей степени ироничную, по виду - просто классическую, и обратился к Туристу:

– Ну, какие будут предложения по спасению твоих подопечных, босс, а также прочего человеческого люда?

Туристу хотелось сказать, что

он сейчас просто развернётся и отправится в своё очередное путешествие, но всё как-то язык не поворачивался. А шея очень даже поворачивалась, и он продолжал старательно отводить взгляд в сторону. И доотводился. Он увидел приближающегося Спецназа и конвоируемых им щенков.

– Это ещё что такое?
– вскричал он взволнованно.

А Сплетница, она тоже увидела щенков, и вообще подпрыгнула радостно и возопила восторженно:

– Вот чего-то подобного я и ожидала! Вот такого вот чего-то!

– Ну да, Спецназ заделался нянькой, - усмехнулся Фашист.

Спецназ остановился напротив Туриста и негромко сказал:

– Ты говорил, что можно уйти и стать бродягами.

Турист покачал головой и грустно улыбнулся.

– Далеко нам, тем более - всей толпой, с детьми, уже не уйти. Раньше надо было.

– Надо попробовать, - стараясь говорить почти шёпотом, произнёс Спецназ.
– Если получится, я стану хорошим отцом и буду заниматься воспитанием детей.

– Я знала, что Спецназ только с виду крутой!
– обрадовалась Сплетница, подслушавшая разговор Спецназа с Туристом.
– Будешь деток понтам, Спецназ, обучать?

– Турист будет гидом, а Спецназ его помощничком, - с иронией заметила Лежебока. Оказалось, она тоже всё слышала.

– А вы сами-то? А вы-то?
– вскинулся Спецназ.

Лежебока пожала плечами и насмешливо улыбнулась.

– Ну дак... Каков поп, таков и приход.

Десять минут тому назад притомившийся Спецназ, ещё не вполне оправившийся после ранения, вяло бежал, приближаясь к мосту через Горячку. И не только ноги его заплетались, цепляясь периодически одна за другую, но и мысли путались. Поэтому когда, в очередной раз подняв голову и бросив взгляд вперёд, он обнаружил в поле своего зрения некое мельтешение чего-то мелкого и невразумительного, то даже не сразу сориентировался в обстановке.

Осознав же, что перед ним играющие около моста в пятнашки щенки, закричал:

– Стоять! Никому не двигаться!

Щенки на секунду замерли на месте, посмотрели на Спецназа, а потом продолжили носиться друг за другом.

Спецназ кинулся вперёд, пробежал оставшиеся три десятка метров и схватил Финли, серого остроухого щенка, он первым подвернулся, за холку. Затем бросил его на землю и прижал лапой.

– Имя! Как тебя звать?

– Финли, - ответил остроухий.
– Каждый раз будешь спрашивать?

Финли вывернулся из-под лапы Спецназа, поднялся на ноги и встряхнулся, приводя себя в порядок.

Спецназ поднял голову, глянул строго на замерших в позе ожидания Норри, Эйлу и Юну и приказал:

– Ко мне!

– Что такое?
– не двигаясь с места, возмутилась Эйла.
– Мы играем.

– Команду "ко мне!" никто не знает? Почему вы здесь? За мной в колонну по одному становись! Еду увидите - не трогать!

– Колонна - это разве не вверх?
– с недоумением вытаращив глазёнки, высказалась Юна.