Когда я вгляделся в твои черты
Шрифт:
— Давай я поесть тебе чего-нибудь соображу. Только с кровати не вставай, а то тут всё в стекле.
Спустился в кухню и услышал доносящийся с настенного шкафчика писк.
— Люцифер! Вот ты где! Иди ко мне, бандюган! — И протянул коту руки.
Почуяв знакомый запах, Люцифер послушно спрыгнул и принялся тревожно мяукать. Эрен погладил животное, прижал к груди и бросил взгляд на пустую миску. Насыпав корма, отпустил кота и быстро разыскал в холодильнике фарш для пасты. Когда он вернулся обратно в спальню, Райнер уже спал. Эрен прибрал осколки, открыл в доме окна, чтобы
К ночи Райнер проснулся с жуткой головной болью и обнаружил подле кровати табурет с едой и таблетками. Эрен лежал на диване, закинув ноги на стену, и клацал в телефоне, поглаживая лысую шею громко мурчащего Люцифера.
– Здорово, - почти виновато произнёс Райнер, обескураженный заботой и чистотой.
– Живой? Там остыло уже всё давно, погреть?
– Да не парься.
– Он махнул рукой и флегматично поставил себе на колени тарелку.
– Извини за эту сцену… Я что-то вчера увлёкся поминками…
– Всё в порядке. Раз начал хавать, значит, уже приходишь в чувства.
– Эрен улыбнулся и убрал ноги со стены. Поднялся и прижался к спинке дивана.
– То, что ты чувствуешь, нормально. Я знаю, как ты любил его музыку: она ж для тебя вроде символа новой мирной жизни. Уверен, ты сейчас во всём мире не один такой разбитый!
– Ну, да. Я тот придурок, который в «Трансформерах» больше всего любит титры «Трансформеров»?{?}[В первых трёх частях серии фильмов «Трансформеры» 2007-2017-х гг. выпуска режиссёра Майкла Бэя главный саундтрек в титрах исполнила группа Linkin Park.]!
– Райнер наконец-то позволил себе рассмеяться.
– Ты прав. Понимаешь, когда я в пятнадцать сходил с ума из-за своих воспоминаний о прошлой жизни, то в числе немногих вещей, удерживающих меня от самовыпила, была мысль, что я тогда и альбомов новых не послушаю. Всё. Точка. Обратной дороги нет… - В его глазах заблестели вновь подступившие слёзы.
– Но ведь получается, что можно было спокойно подохнуть и тогда, потому что Честер, один хер, ничего больше не споёт: он же, блядь, мёртвый!
— Логично…
– Хотя бы на одном концерте успел побывать. А то б вообще стрёмно вышло.
– А, так вот этот плакат с автографом оттуда?
– Ага, классный был денёк… - Райнер ностальгически вздохнул.
– Хорошо, что мама с папой уехали и не видели, как я вчера тут буянил.
– Твоя мама была бы в ужасе. У меня предки, кстати, сегодня тоже уехали: сняли себе домик у лесного озера на выходные.
– М, круто. Как сам-то? Пацаны не сильно переживали из-за того, что я прошляпил собственный выпуск?
– Да пацаны вряд ли успели что-нибудь понять. И я написал, что с тобой всё в порядке. Завтра, небось, опомнятся. Но сегодня им здесь нечего делать толпой. А что до меня, то ничего нового… Подцепил вчера девчонку в баре, переспал с ней… Даже не сказал бы, что секс был такой уж хороший. Потом я немного загнался из-за всякого там, но меня быстро отпустило.
– Хм, и впрямь ничего нового.
Они проговорили полночи. Браун заметно ободрился и начал
– Хах, я всё-таки был прав, - с сонной улыбкой произнёс вдруг Райнер.
– Ты о чём?
– Что на моём месте ты поступил бы так же. Спасибо.
Эрен покинул дом Брауна лишь в середине следующего дня, удостоверившись, что друг в относительно хорошем настроении и не потянется вновь глушить переживания алкоголем. Идти домой не хотелось, а заняться было нечем, и он решил заскочить на полчасика в ресторан Рафаэля, чтобы проведать Зика: брат остался работать в аспирантуре своего факультета, но иногда помогал отчиму в ресторане, чтобы подзаработать больше денег.
— Сегодня вроде тихо у вас, — заметил Эрен, когда вышел вместе с братом покурить на террасе.
— Так жара ведь. Все мотаются за город или сидят по тенькам в парках. — Зик задумчиво почесал бороду. — Слышал, ты хорошо окончил год, поздравляю: в школе раздолбай такой был, а тут на тебе! Ещё и на какие-то лекции по мировой художественной культуре вписался… Чего это на тебя нашло?
— Наверное, я просто… понял, что хочу говорить с некоторыми людьми на одном языке.
— Ты про ту бабульку, у которой волонтёрствовал? Ей вроде отсутствие у тебя тонкого вкуса никогда не мешало питать родительские чувства.
— Не знаю, зачем мне это понадобилось именно сейчас. Уже и того человека-то рядом нет.
— А-а, я понял, — протянул Зик с ехидной ухмылкой, — дело в бабе. Лучше не трать время на подобные пустяки! Если она тебя не ценила тупым, то умным тем более не заслуживает.
— Так дело в том, что и тупым ценила. Я просто идиот. Торгуюсь с судьбой, подсознательно питая надежду, что если буду стараться в пустоту, это что-то изменит.
— Однако рядом её всё же больше нет… Ладно, хорошо, что хотя бы всё понимаешь. В противном случае, это означало бы, что ты так и остался тупым! — Он гулко захохотал.
— Уж что может быть тупее ебучей жидкой бородёнки, которую ты отпустил? — Эрен насмешливо скривил брови и выпустил густую струйку дыма. — Она такая омерзительно белая: ты с ней похож на обезьяну-извращенца.
— Что за детский лепет обиженной мелюзги? Я так выгляжу старше и солиднее. Девушкам вообще-то нравится.
— Да ничего им не нравится. Только во время орального секса колется.
— Тоже мне, экспертное мнение подъехало! — Зик со всей силы вдавил окурок в балюстраду и бросил в урну. — Какая же ты всё-таки уже взрослая дылда, мелкий. Я порой забываю…
— Мне и самому слабо верится, что аж до двадцати дожил.
— Спасибо, что зашёл. Рад был повидать твою настырную харю!
— Взаимно, борода.
Обнявшись, братья разошлись. Разморённый жарой город медленно прятал за домами закатные лучи, шум пыльной листвы слышался всё отчётливее рёва автомобилей. Эрен гладил взглядом каждый домишко, каждую ограду и цветущий кустарник, надеясь, что новостройки не сумеют убить подлинное очарование родного края: «Наверное, это очарование умрёт с последним дирижаблем. Хорошо, что все они до сих пор на ходу».