Когда зацветает пустыня
Шрифт:
Но моя "внимательная" родственница ничего не заметила.
Так что, можно было не стараться, не скрыть свою боль и не прятаться по углам. Поэтому, в этот день я просто сидела на кухне, с монотонностью заводского станка помешивая в кружке горячий шоколад.
Неожиданно вспыхнувшая на Виталика злость, заставила бросить ложку и нетерпеливо схватить телефон.
Нужно позвонить Тодду. К чёрту всё! К чёрту Виталика! Зачем мне такая "любовь"? Не достоин! Не прощу, даже если в ногах будет валяться!
Но мобильник в моей руке оказался
Отец? Они же не общаются!
Заинтересованная до глубины души я передала ей трубку.
— Да? Привет, Игорь. Да, могу. Нет, Злата рядом. Что ты хотел? Игорь, ну говори же!
Казалось, от долгой паузы воздух наэлектрилизовался и потрескивал.
— Что ты сказал? — лицо матери мгновенно превратилось в белое, как мел полотно. — Когда? О, Господи!
— Мама! Мама! Что случилось? — не помню, сколько подобных фраз мне пришлось произнести, прежде, чем она ответила сдавленым шёпотом:
— Виталик… Он… впал в кому…
— Что? — беззвучно выдохнула я.
— Да, он был на съёмках в Дубае… И… Кажется, нырял… Предполагают, что Виталик зацепился за конструкцию под водой и не смог вовремя всплыть. Пришлось нырять за ним… — не понимаю, как я до сих пор не свалилась в обморок, — У него была клиническая смерть, Злата… Но врачи смогли его реанимировать. И теперь Виталик в коме… Говорят, что эти трое суток решающие… Точнее, осталось уже двое… Ох, Златка! — губы матери задрожали. — Врачи говорят, что надежды ничтожно малы. Не выдержит он второй комы…
Не знаю, как сама ещё оставалась жива. Вместо того, чтобы падать без чувств или реветь навзрыд, я развернулась и понеслась в спальню собирать вещи.
— Злата, ты куда? — бежала за мной ничего недоумевающая мать.
— В Эмираты! — вот теперь рыдания вырвались, переплетаясь со словами.
— Зачем? Что тебе там делать? Успокойся, дочка! Я тоже в шоке. Но мы ничем не сможем ему помочь… Больно, но надо смириться… Такая судьба…
— Ты ничего не понимаешь, мама! — вопила я, сквозь искажавшие лицо рыдания.
— Да что понимать-то? — повысила она голос.
— Я люблю Виталика!
До матери всё никак не доходило.
— Я ЛЮБЛЮ ЕГО!!! Виталик — мой любимый мужчина! И… я от него беременна!
Глава 59
Зазвеневшая в воздухе тишина, сменилась ещё более звонкой пощёчиной, чуть не сбившей меня с ног.
— Дрянь! Не зря я говорила твоему олуху-отцу, чтобы получше следил за слишком рано повзрослевшей дочерью! Какой позор! — она выжимала все эти гадости сквозь плотно стиснутые зубы. Удивительно, как вообще не раскрошила их от злости. И даже ядом не разъело! — И давно ты его соблазнила? Ещё при жизни Джес, наверное? — звенел её противный визг.
Всё! Хватит это терпеть!
Я молча развернулась. И, глотая, толкаемые обидой слёзы, начала ледяными, трясущимися руками скидывать вещи в сумку.
"Главное —
— Куда ты собралась, идиотка? Я тебя спрашиваю, как давно ты стала любовницей Виталия?! — снова заорала она и резко развернула меня за плечо.
— Я не любовница! Я его любимая женщина! — полное пренебрежения выплеснулось в ответ.
— Любимая? Да неужели? — достойный любого фильма ужасов смех, короткими клочками вырывался из неё. Как шматки грязи.
Мерзко! Противно! Обидно!
— Я спрашиваю, куда ты собралась??? — продолжала бесноваться мать.
— Туда, где должна быть.
— Нет, ты поедешь со мной! — она схватила моё запястье в кандалы своих рук и потащила к двери. — Какой у тебя срок?
— Отпусти меня! — завизжала я, пытаясь освободиться.
— Прекрати истерить, Златка! Заткнись и слушай меня! Сейчас мы поедем в клинику и быстро решим эту проблему…
— Наш с Виталиком ребёнок — не проблема! — заорала я ещё громче!
— Я сказала, заткнись! Не выводи ещё раз! — как ни странно, её голос резко смягчился. Видимо, решила, что сможет уговорить меня при помощи доброты. Которую, кстати, я особо никогда от неё и не видела. — Ну сама подумай, дочка… Виталик… Он уже не жилец. А ты… У тебя учёба, а впереди, я уверена, умопомрачительная карьера… Зачем тебе такая обуза? Ребёнок от чужого мужа!
Видимо, растратив все свои приёмы доброты, она замолкла. Но ненадолго:
— Давай, сейчас я позвоню своему доктору и не пройдёт и пары часов, как всё закончится. Он мастер этих дел, поверь мне.
— А давай лучше сделаем так: сейчас заткнёшься ты. Потом, соберёшь свои вещи и забудешь дорогу в эту квартиру, а заодно и то, что у тебя есть дочь! — не знаю, как мне хватило мужества и сил произнести всё это. Ненависть к женщине, именуемой моей матерью, сковывала тело, пуская его мелкой, внутренней дрожью. — И ещё: я жду ребёнка не от чьего-то мужа, а от мужчины, который меня любит и собирается на мне жениться! А ты сама можешь ехать хоть к своему филигранному абортнику, хоть обратно к малолетнему любовнику! И никогда не сравнивай меня с собой! Я не разрушаю семьи, не ложусь под первого встречного…
Вторая пощёчина. Ещё более сильная и звонкая.
— Малолетняя сука! — зашипела она. — Правильно! Ты ему не жена, а, стало быть, эта квартира не твоя! Распоряжаться здесь не имеешь права! Поэтому, или ты сейчас поедешь к врачу или сама выметайся и живи, где хочешь! Хоть а Центральном парке с бездомными.
— Отлично! — я, не глядя, закинула в сумку ещё несколько вещей. Даже не догадываюсь, что там. Надеюсь, хоть пару сменок нижнего белья захватила.
Рванув входную дверь, я обратила внимание, что холл отгорожен от меня какой-то сеткой из ярких точек… Перед глазами всё поплыло, а лифты и соседские двери еле просматривались. Как сквозь толщу воды в бассейне…