Когда закончится август

Уорд Пенелопа

— Ну, ты слишком взрослый для Хизер, но она, кажется, совершенно поражена тобой.

Хизер выглядела удрученной. — Мама, пожалуйста.

Но Алиса продолжала наступать. — Последнее, что ей нужно, чтобы ею поиграл и использовал человек, который в городе проездом. Она уязвима и ранимая. Если вы не планируете остаться здесь на озере Уиннипесоки, в чем я очень сомневаюсь, я советую вам действовать осторожно.

Хизер стиснула зубы. — Прекрати.

Мне нужно было пресечь это в зародыше. — Я не знаю, сколькими способами должен сказать это, миссис Чедвик — Алиса, — но у меня нет романтических намерений по

отношению к вашей дочери. Она слишком молода для меня. Я приехал сюда не для того, чтобы усложнять свою жизнь, а наоборот. Так что ваши переживания беспочвенны.

Она скептически смотрела на меня несколько секунд. — Ну, тогда хорошо.

Мне нужно было убраться отсюда немедленно. Мало того, что эта женщина заставляла меня чувствовать себя совершенно неловко, так еще Хизер выглядела будто готова была заплакать или взорваться. Чем дольше я остаюсь, тем хуже будет эта ситуация.

— На этой ноте я хочу поблагодарить тебя, Хизер, за очень хороший ужин. Я отнесу свою тарелку внутрь на кухню и уйду.

Необычно, что Хизер не протестовала. На самом деле, она не сказала ни слова. Я понял, как она была расстроена.

Когда я вышел из кухни и направился к двери, чтобы надеть туфли, я заметил, что один из них пропал.

Какого черта? Краем глаза я заметил, как Толстоголовый уставился на меня. Мало того, моя туфля была у него во рту.

— Дружище, мне она нужна.

Он зарычал, когда я подошел. Когда я протянул руку, он утащил ее наверх.

Ты шутишь, что ли? Я не собирался преследовать его, поэтому я решил уйти в одной чертовой туфле.

Когда я шел по дороге, странное чувство последовало за мной по пути к лодочному домику. И это было не из-за того, что моя нога была в грязном мокром носке.

Это был гнев.

Я злился, что Хизер жила в виртуальном плену потребностей своей матери. Она заслуживала того, чтобы прожить свою жизнь, ходить в колледж, путешествовать и делать все, что ей чертовски приятно. Это бы продолжалось некоторое время, так как она была подростком. Но более того, я был зол на себя. Как бы я не хотел это признавать, мне нравилось сидеть на улице и разговаривать с ней больше, чем что-либо за действительно долгое время.

И это не было частью чертового плана.

Глава пятая

Хизер

— Как ты могла так поступить со мной? — ругалась я.

— Я просто пытаюсь защитить тебя, — сказала мама.

— Тем, что унизила меня до чертиков? Этот человек вел себя уважительно. Сперва, ты забиваешь на ужин. А потом отпугиваешь его чушью.

— Каждое слово, которое я сказала, — правда. Что ему от тебя нужно, если он уезжает в конце лета?

Теперь я кричала. — Он ничего не хочет! Я уже сказала тебе, что я его не интересую в этом смысле. Почему ты этого не понимаешь? Он ни черта не пытался сделать, а ты просто выставила дурой себя и меня. Ты ведешь себя так, как будто я ребенок. Мне почти двадцать один год — взрослая. Я не понимаю, что из этого ты не понимаешь. — Я взяла свою тарелку. — Я не могу этого сделать. Мне нужно в свою комнату.

— Хизер…

мне очень жаль. Я просто…

— Я не могу! — крикнула я, уходя.

С мамой было много проблем, но я любила ее и знала, что у нее хорошие намерения. Она искренне верила, что каким-то образом защищает меня. Но я не могла смотреть на нее всю оставшуюся ночь.

После того, как я приняла душ, чтобы успокоиться, я написала Ною.

Хизер: Мне очень жаль. Я абсолютно расстроена. Через несколько секунд он ответил.

Ноаа: Не надо. Хизер: Мне стыдно из-за того, что она тебе наговорила. Ноа: Тебе нечего стыдиться. Ты ничего не сделала. Было кое-что, что я действительно хотела снять как груз с души.

Хизер: Тебе не нужно меня жалеть… из-за моей ситуации. Я вижу, что ты жалеешь меня. Знаешь, у меня есть выбор. Я могла бы уехатьиз дома. Я выбрала остаться. Я видела, что он печатал ответ.

Ноа: Я знаю это. Хизер: Итак… 34, да? Ноа: Да. Хизер: Это не так уж и много. Ноа: Все еще достаточно, чтобы быть твоим отцом. Хизер: Да, если бы тебе было 14, когда я родилась! Ноа: Технически возможно. Хизер: Ты заставил меня думать, что тебе за сорок, хотя я никогда недумала, что ты так выглядишь. В этом больше смысла. Ноа: Между 34 и 20 огромная разница. Единственное, что сейчас было между тридцати четырьмя и двадцатью, это короткая прогулка к лодочному домику. Я не могла сдержать то, что чувствовала. У нас была связь сегодня вечером. Я это чувствовала. Я хотела увидеть его снова.

Хизер: Я могу зайти? Через минуту он наконец ответил.

Ноа: Не думаю, что это хорошая идея. Я была готова к такому ответу, но это все равно было неприятно.

Хизер: Хорошо. Я чувствовала себя такой поверженной. Даже если он не интересовался мной в романтическом плане, я не была готова пожелать ему спокойной ночи. Хорошо… может быть, часть меня все еще надеялась, что он передумает насчет меня.

Несколько минут спустя случилось последнее, что я ожидала, — снова зазвонил телефон.

Ноа: Если только… Мое сердце екнуло, когда я напечатала.

Хизер: Если только что? Ноа: Если только не остался хлеб. Мы его не тронули. Ты еговыбросила? Я мечтал о нём. Хизер: Нет! Я забыла о нём. Он все еще лежит на столе. Ноа: Что ж, будет стыдно, оставлять его портиться. Ты должнапринести хлеб, а я брошу его в тостер.Хлеб — и ты рядом — было бы здорово. Я не могла перестать улыбаться, отвечая ему.

Хизер: Буду через пять минут. *** Я должна была догадаться, что он не собирался приглашать меня внутрь.

Когда я пришла, Ноа курил сигару на крыльце. Думаю, я не могла его винить. Если не считать маленького столика, весь домик представлял собой просто спальню. Не было даже дивана, только кровать и кухонный уголок. Нам пришлось бы сидеть на кровати, и я понимала, что он этого не хотел.

— Итак… — сказала я. — Тедди принес мне это, когда я выходила. — Большой ботинок Ноа с глухим стуком приземлился после того, как я бросила его на землю.

— Это его имя? Я мысленно называю его Толстоголовым, — он улыбнулся.