Когда заплачет розовый фламинго
Шрифт:
Лай Гектора стал оглушительным, значит, пес добежал до домика. Если ему не открыть дверь, он начнет на нее бросаться и перепачкает грязными лапами. Марк впустил пса. Тот тут же обнял его и лизнул в шею. Он смог дотянуться, ведь у хозяина ноги тоже были коротковаты.
Когда Марк пошел служить в армию, ростом был сто семьдесят сантиметров. В ряду он стоял далеко не последним, но надеялся хотя бы немного вытянуться, чтоб продвинуться к серединке. Люди, как он слышал, растут до двадцати семи лет, а ему было всего девятнадцать. К тому же в его роду имелось много рослых, по маминой линии так все. И, как гласила семейная легенда, мужчины именно в
Марк же так и не вырос. Ни на сантиметр! Но его это не расстроило. Комплекс из-за роста появился, когда он встречался с девушкой, что была значительно его выше… И по росту, и по положению в обществе. Она говорила, что это не важно. Любят не за сантиметры и толщину кошелька, и Марк ей верил, но всегда лучше, когда вы наравне. А получалось, что он смотрел на любимую снизу вверх и в прямом, и в переносном смысле, отчего страдал. То были самые яркие его отношения, принесшие много радости и печали. Следующие привели его к браку, тихому, спокойному, стабильному. Жена, маленькая миленькая учительница начальных классов (теперь преподаватель химии), ни разу за двадцать лет их совместной жизни не заставила Марка усомниться в правильности его выбора. Он повел под венец лучшую женщину на свете. И она подарила ему смысл жизни – дочь Сонечку.
– Папа! – услышал он ее радостный голос и, отогнав Гектора, распростер объятия. Дочка нырнула в них и запричитала: – Мы так за тебя беспокоились, сутки на связь не выходил, лодку твою никто не видел, а тут еще гроза… – Она подняла свою мордашку, чтобы заглянуть Марку в глаза. – Что с тобой случилось, папочка? Только не ври мне, я тебя мигом раскушу!
Наивная дочурка считала, что умеет читать по лицу родителя. Марк ее не разубеждал в этом.
– Мотор сломался, пришлось на веслах до ближайшего поселка грести. Там лодку оставил, вот ее никто и не видел. – Ясно, что дочь и жена обзвонили всех знакомых рыбаков. – А гроза меня миновала, но под ливень я попал и телефон намочил. Поэтому не смог позвонить.
– Это тебя не оправдывает. – Соня стукнула его легонько кулаком в плечо. – С чужого бы позвонил. Или у всех на реке телефоны вымокли?
– Дочь, я ничьих номеров не помню. Ты же знаешь, что у меня с цифрами беда.
Соня продолжала хмуриться.
– Ты такая хорошенькая, когда сердишься, – умилился он и чмокнул ее в нос.
Дочь тут же заулыбалась и стала еще симпатичнее.
Марк слышал от многих родителей слова о том, что их чадо самое лучшее. И не спорил с ними. Пусть тешут себя иллюзиями, а он знает точно: лучше его Сонечки нет. Есть дети умные, есть талантливые, есть добрые, есть красивые, а в его дочке все эти качества сочетаются. Ангел, а не девочка. И учится на отлично, и поет как соловушка, и помогает всем бескорыстно. «Не перехвали!» – постоянно одергивала его жена. Но Марк только отмахивался. Нет у его дочки изъянов, и точка.
– Пап, у меня ноги толстые, – хныкала та.
– Что ты выдумываешь? – возмущался он. – Ты вся ладненькая, стройненькая.
– Не вся, – не сдавалась Соня. – У меня ляжки как у бройлерной курицы.
– Аппетитные?
– Жирные.
– А ты спички хочешь?
– Мне о таких ногах, как у нее, только мечтать. У Маняши они от ушей…
– Поэтому она и хочет моделью стать. – Свою дочь он точно не пустил бы в мир гламура. – А ты все еще ветеринаром?
Дочка отвечала утвердительно, чем огорчала Марка. Ему хотелось, чтобы его девочка получила «чистенькую» профессию. Финансиста, например. Или психолога. Но Соня с детства мечтала помогать животным и уже в этом году собиралась поступить в колледж Астраханского государственного университета.
– Мама дома? – спросил Марк у дочери.
– В школе.
– А ты почему уроки прогуливаешь?
– Пап, сегодня воскресенье. – Соня отобрала у него упаковку с сосисками, выложила их на тарелку и сунула ее в микроволновку. – А мама не на занятиях, а в дамском клубе – она организовала его, чтобы дать возможность родительницам учеников собираться за чаем для обсуждения книг, фильмов, передач.
– Ты скажи ей, что я только к ужину дома буду.
– За лодкой поедешь?
– Нет, другие дела у меня. – Марк погладил Гектора, почесал его за вислым ухом, чтобы тот не чувствовал себя обделенным лаской. – И этого обормота с собой забери, мне сейчас не до него.
Пес, будто поняв человеческую речь, заскулил.
– Он тоже за тебя беспокоился, выл всю ночь, – сообщила доча. Сосиски разогрелись, и она достала их из микроволновки, намазала горчицей и кетчупом, как любил Марк, протянула ему вилку: – Поешь нормально. А потом побрейся: выглядишь как леший.
– Дома, вечером.
– Что приготовить на ужин? – Соня уродилась отличной кулинаркой и часто брала на себя обязанности домашнего повара.
– Свое фирменное жаркое. И остуди для меня настойку, приму пару стопок для аппетита.
Дочка кивнула своей хорошенькой головкой. Она с детства боялась пьяных – с тех пор, как ее напугал сосед-алкаш. Не со зла, а по неосторожности. Он перепутал дворы, ввалился в их и упал на пятилетнюю Соню. После этого случая в доме Марка Тахирова перестали проводиться застолья. Видя захмелевших гостей, а не дай бог родителей, девочка начинала плакать и дрожать. С возрастом страх ушел, но привычка в семье осталась, и Марк, если хотел напиться, делал это вне дома, а когда возвращался, ложился спать в бане. Но две-три стопки для аппетита он позволял себе принимать при дочери.
– Ой, у меня же при себе есть свежая выпечка, – спохватилась она. – Купила в пекарне маковых крендельков, да наелась одним. – Соня достала из сумочки бумажный пакет, в котором лежал, источая дивный аромат, крендель с обсыпкой.
Марк с благодарностью его принял. Без хлеба он вообще ничего не ел – ни макарон, ни пельменей, – а в домике не нашлось даже черствой горбушки.
– Ты такой смешной в этом халате, – хихикнула дочка.
Марк ей подмигнул.
Сонечка, его девочка… Как он ждал ее рождения! На миленькой маленькой учительнице по имени Анна он женился, как принято говорить, «по залету». Но через две недели после свадьбы они потеряли ребенка. Первый выкидыш – это огорчение, но не беда. Беда, когда после третьего беременность не наступает. Аня тогда на развод подала. Сказала, не нужна тебе такая жена, ищи другую. Но Марк не мог так поступить с ней. Да и рано было сдаваться: им всего по двадцать четыре!