Когда заплачет розовый фламинго
Шрифт:
– Выпроводил, – сообщил он. – Я был не прав, она ненормальная.
– Ты слышал, что она говорила?
– Только о том, как тебя ненавидит. – Сын подал руку матери, чтобы помочь ей подняться с глубокого кресла. – Неужели ты с ней дружила когда-то?
– По молодости-глупости.
– И зачем она явилась? Плести небылицы о насильственной смерти деда? Еще и кого-то в убийстве обвинять? – Лиза кивнула. – И кто душегуб? Горничная, садовник или охранник? Только они были в доме, когда у деда приступ случился. Они же скорую вызвали.
– Забудь ты об этой полоумной. Несла всякий бред…
– Нет, мне интересно, на кого она пальцем указала.
– Ты его не знаешь. Это местный рыбак, с которым мы обе были знакомы в молодости. Якобы твой дед сжег его судно и тот решил отомстить.
Стасик рассмеялся.
– Представляю себе деда с факелом у рыбацкой лодчонки.
– Ты ее дурнее, чем есть, не делай. Фаина имела в виду, что по приказу Бориса Алексеевича подпалили грузовое судно, чтобы оно в море не вышло.
– Все равно бред.
– Согласна. Поэтому сказала Фае все, что о ней думаю. Она мне ответила. И ты ее слова слышал. – Она взяла сына под руку. – Забудем об этом, хорошо? Скажи лучше, где твой брат?
– В комнате своей сидит, что-то на компе монтирует. Он у нас трудяга.
– Позови его в гостиную, а я пока к Борису Алексеевичу в кабинет зайду. Нужно бумаги посмотреть кое-какие и сделать с них копии. Это займет минут десять-пятнадцать.
Стасик кивнул и легко взбежал по лестнице вверх. Лиза же направилась к кабинету отца. Слова Фаины (не все, но некоторые) засели в голове. А что, если смерть Бориса Алексеевича на самом деле спровоцирована кем-то? Тем же Марком? Самые абсурдные версии могут быть верными…
Лиза открыла тяжелую дверь, переступила порог кабинета. В нем было прохладно, темно, пахло одеколоном «Сальвадор Дали» с ароматом ладана – папиным любимым. Тишину ничего не нарушало, потому что напольные часы стояли для красоты и всегда показывали полночь. Отец, смеясь, называл кабинет «мой склеп».
Лиза при помощи пульта раздвинула шторы, и склеп сразу превратился в каминную залу старого замка. Мрачноватую, но уютную. На стене портрет Бориса Алексеевича. На другой – Лизы с сыновьями. Был и совместный, но ей он не нравился, и папа убрал его. В мелочах он часто уступал дочке.
Она уселась за стол и стала проверять ящики. В них только личные вещи отца, и ей все интересны. Бумаги, шнуры и флешки, записные книжки, блокноты, дорогущие ручки (подарки, скорее всего). Коробка со старыми советскими деньгами. Еще одна с современными – мелкими иностранными монетами. Крем для рук, зубочистки, влажные салфетки, освежитель полости рта. Ничего заслуживающего внимания, а тем более ценного – то в сейфе. Лиза сама не знала, что ищет. Записку, в которой будет отцовской рукой написано: «В моей смерти прошу винить…»? Список врагов? Компромат на кого-то?
И тут в самом углу нижнего ящика она обнаружила пузырек. Думала, с мятными горошинами, но нет. «БАД для укрепления сердца». Значит,
Лиза навела умную камеру телефона на пузырек, чтобы узнать, что это за добавка. Та оказалась дорогой, но не запредельно. В районе четырех тысяч. Купить такую можно и в аптеке, и по интернету. Доставка из-за рубежа.
Открутив крышку, Лиза заглянула внутрь пузырька. Наполовину пустой. Значит, отец принимал их систематически…
Чем наносил себе вред?
– Нужно проконсультироваться со специалистом, – пробормотала Лиза. – И на всякий случай отправить капсулы на анализ.
Приняв это решение, она испытала некоторое облегчение. Лучше что-то делать, чем бездействовать. И начнет Лиза с малого.
Сунув пузырек в карман, она задвинула шторы, чтобы все было как при папе, и покинула кабинет.
Глава 3
Она смотрела на сыновей и хмурилась.
– Опять вы взялись за старое?
– Мутер, что тебе не нравится?
– Зачем вы сделали одинаковые стрижки? – Еще вчера у Стасика был небольшой хвостик, а у Вячика косая челка, а сегодня они оба обкорнались под полсантиметра, и первый до поры прятал свою стрижку под бейсболкой. – Кого намереваетесь дурить?
– Мам, мы просто решили облегчить себе жизнь, – ответил ей Вячик. Именно он улыбался глазами. – В Астрахани жара стоит даже сейчас, в начале мая, а что будет летом…
– А вы что, собираетесь тут остаться?
– Да, – в унисон ответили сыновья.
Сейчас, когда они сделали одинаковые стрижки, это казалось естественным. Но, надо сказать, ребята уже и говорили каждый за себя, и смеялись по-разному. Стасик заливисто, запрокинув голову. Вячик сдержанно. Если бы не улыбающиеся глаза, можно было бы подумать, что его ничего не веселит.
Сыновьям Елизаветы Борисовны сейчас было по двадцать. Высокие, спортивные, отрастившие густую щетину еще в одиннадцатом классе, они выглядели старше. Многие принимали их за младших братьев Лизы. Но ей они казались детьми. Бестолковыми и своевольными. По мнению матери, оба принимали неверные решения, и первым ее желанием было запретить им делать то, что намечено, но… Лиза вспоминала своего отца и смягчалась. Ее мальчики должны иметь свободу выбора. Она не уподобится Борису Алексеевичу и не заставит детей подчиняться. Пусть пробуют, набивают шишки…
Поэтому, когда мальчики заявили, что выбрали не тот университет, Лиза дала добро на то, чтобы они его поменяли. Потом факультеты их не устроили. По итогу в девятнадцать оба ничем не занимались, и это беспокоило отца мальчиков. Он в их возрасте и учился, и работал, а эти два избалованных маменькиных сынка только и могут, что в качалку ходить, гонять на тачках, тусоваться.
– Папа, мы блогеры, – пытался объяснить ему Вячик. – Снимаем годный контент и, между прочим, зарабатываем.
– Да ты что? Тогда почему я постоянно вам деньги кидаю?