Когда заплачет розовый фламинго
Шрифт:
– Даже так?
– А как еще? Так вот, сижу и слышу, как Ромка с мужиком разговаривает каким-то. Потом оказалось – патологоанатомом из городского морга. Фамилия его Панин. Он вскрытие твоего отца делал.
– Мы видели результаты, в них ничего подозрительного, – заранее предупредила Лиза. В естественности смерти Бориса Алексеевича не было сомнений.
– Подчистили их. Панину какие-то показатели не понравились. Сказал, нужно дополнительные анализы сделать. Но Рома запретил.
– Как так?
– А вот так. «Не смей! – сказал. – А то оба отхватим!» Аронов такая крупная фигура, что,
– Постой, – прервала ее Лиза. – Но что не так было с… кхм… требухой?
– Панин на своем, медицинском языке говорил. Заумно. Я только поняла, что Бориса Алексеевича будто подтравливали чем-то. Судя по печени и кишечнику. Есть много препаратов, способных разрушить сердце. Не зря же пишут в инструкциях «Принимать не больше двух таблеток в сутки». А сколько вредоносных растений, корений. В джентльменском клубе есть курительная комната, так там в сигару что хочешь заверни втихаря. Или в кофе добавь. И вот здоровый человек уже через пару недель за сердечко хвататься начинает. Но Роман отвечал: «Откуда ты знаешь, что миллионеры употребляют? Может, он сам пил или ел что-то вредное. Какой-нибудь перетертый пенис священного осла из Перу, который дает мужскую силу. Или яйца кобры для обновления клеток!»
– Ничего такого мой отец не употреблял. Он в эту ерунду никогда не верил.
– Роман все это знал. А патологоанатом нет. И дал себя убедить. Пару строчек убрал из отчета, будто не заметил ничего подозрительного (а он бы и не заметил, если бы не проявил дотошность), подписал, печать шлепнул и отдал отчет родственникам, вам то есть.
– То есть этот разговор ты подслушала давным-давно, а явилась ко мне только сейчас? Почему?
– Тоже не хотела лезть.
Не убедила. Но Лиза решила вернуться к этой теме позже. Тем более подошла горничная Айгюль с подносом. Гостье подала чай, а хозяйке – минеральную воду с долькой лайма. Знала: она от нее никогда не откажется.
– Ты сказала моему сыну, что знаешь убийцу. Кто он?
– Не совсем так. У меня есть подозреваемый. И он такой же джентльмен, как я английская королева.
– О ком речь?
– О твоем экс-возлюбленном. Помнишь его? Или уже нет? Столько лет прошло.
– Ты о Марке Тахирове? – переспросила Лиза, будто у нее были еще экс-возлюбленные. – Пушкине?
– Точно, у него же такая кличка была в молодости. Сейчас он Тахир. Но, как и прежде, промышляет на реке. Что-то мутит, пыжится. Судно недавно купил, чтоб перевозками заниматься, да сгорело оно. И кого он, думаешь, в этом обвинил? Бориса Алексеевича.
–
– Лично слышала, как Марк орал на него. Проклинал! Смерти желал! В офисе это было. Я пришла к твоему отцу для разговора, в приемной сидела, а тут Тахир влетает…
– Ты все эти годы от моего отца не отставала? За кого просила на сей раз?
– За себя. Хотела устроиться в джентльменский клуб администратором, но речь не обо мне. Пушкин твоего отца ненавидел, и это чувство с годами не прошло.
– Быть может. Но как Марк мог что-то вредоносное подсовывать моему отцу на регулярной основе?
– Мы же точно не знаем, что спровоцировало сердечный приступ. Может, патологоанатом ошибся. Он так себе специалист. И, судя по морде, пьющий. Хотя все они в моргах колдырят… – Чем больше Фаина говорила, тем меньше Лиза ей верила. Несет какой-то бред, оговаривает людей и уже не очень походит на вменяемую. – У Марка жена – химичка. Она лично отраву для крыс варила. Я точно знаю, мне дочь рассказывала, а ей – подруга, которая в ее школе учится. Если она может приготовить яд для животных, то и для человека тоже.
– Отец умер дома. Тут не было посторонних. Или Марк крысиную отраву ему в офисе подсунул, а она подействовала через день-два-три?
– Может, они и после виделись, откуда я знаю? – нахохлилась Фая.
– Ты меня извини, конечно… Но ты ведешь себя как полоумная.
– Вот поэтому я и не хотела приходить! – взвилась она. – Никто не желает знать правду! Умер человек и умер, всем хорошо: денежки-то никуда не делись…
– Предполагаю, что ты не приходила так долго по другой причине. Ты выжидала. Думала, что муж твой бывший не просто так делу хода не дал. Потому что ему дали. На лапу. И много, раз мой отец крупная фигура, как и его друзья-джентльмены. Ты следила за ним, чтобы убедиться в этом. Но то ли Роман не брал ничего, то ли не попадался. Поняв, что оттяпать у него часть денег не получится, явилась ко мне. – Лиза подалась вперед, чтобы поймать взгляд Фаи. – Ты мужу нагадить через меня хочешь, так? Но от денег не откажешься? Ты же привыкла получать их от Ароновых за информацию?
– Как же я тебя ненавижу, – тихо проговорила Фая, но глаз не отвела. Смотрела на Лизу прямо. Тяжело, мрачно. Ее некогда смешливые глаза давно потухли. – Бедная богатая девочка, придумавшая самой себе проблемы и невзгоды… Да что ты понимаешь в этой жизни?
И тут за Лизиной спиной раздался голос сына:
– Вы уже уходите? – Это он обращался к Фае. – Я пришел проводить вас до ворот.
Она встала, по привычке поправила цепочки на шее. Потом одернула юбку, пригладила волосы, сумку через плечо перекинула. Движения нервные, но лицо уже спокойное.
– Спасибо за чай, – церемонно проговорила Фаина. – А дорогу я сама найду.
– Нет, я настаиваю. – Стасик сделал приглашающий жест. Его обычно улыбчивое лицо было серьезным. – Вдруг завернете не туда, заплутаете, ищи вас потом по территории…
Фаина зыркнула на него, затем нацепила на нос солнцезащитные очки и зашагала к выходу. Когда она скрылась, Лиза передернулась. Что за противная баба! Хорошо, что в дом не провели: после нее помещение нужно окуривать! И себе ауру чистить…
Вернулся Стасик.