Коглин
Шрифт:
— Откуда они узнали?
Рико мягко развел руками. Джо тяжело вздохнул.
Фредди сказал то, что у всех было на уме:
— У нас завелась крыса. Или у ниггеров. Я голосую за ниггеров.
— Почему? — спросил Джо.
Фредди не понял вопроса.
— Да потому что они ниггеры, Джо!
— Тебе не кажется, что они прекрасно понимают, что первыми подпадут под подозрение, если мы потеряем товара на четверть миллиона? Монтус Дикс — умный парень. Чертова легенда. И он вдруг станет на нас стучать? Чего ради?
— Да кто знает? — сказал Фредди. — На него надавили, а мы ничего об этом не знаем. Одну из
Джо посмотрел на Диона, но тот лишь воздел руки, словно говоря, что слова Фредди справедливы.
— Из людей со стороны лишь двое знали о том, где будет лаборатория, — сказал Дион. — Это Монтус Дикс и Уолли Граймс.
— А Уолли Граймса, — вставил Рико, — больше нет с нами.
— Что очень кстати, — сказал Джо, глядя на Фредди, — если кому-нибудь, скажем, хочется выжать Монтуса Дикса из политики и наркобизнеса Браун-тауна.
— Ты хочешь сказать, кто-то нарочно пытается выставить Монтуса Дикса крысой? — спросил Фредди, тонко улыбаясь.
— Нет, — сказал Джо. — Я лишь заметил, что если Монтус крыса, это здорово на руку тому, кто жаждет заполучить его источники доходов.
— Я здесь для того, чтобы делать деньги. Для этого Господь, — Фредди быстро перекрестился, — и поставил нас на земле. — Он пожал плечами. — И я не собираюсь за это извиняться. Монтус Дикс зашибает столько, что стал угрозой для всех нас.
— Или только для тебя? — спросил Джо. — Я слышал, твои ребята сцепились там с кем-то из цветных, Фредди.
— На нас надавили, Джо, нам пришлось надавить в ответ.
— И тебе не кажется, что они считают точно так же?
— Но, Джо, — рассудительно проговорил Фредди, — они же черномазые.
Джо Коглин был тщеславным, заносчивым, в глубине души уверенным, что нет на свете другого такого умника, как он сам. Более того, он убивал, грабил, калечил и угрожал все тридцать семь лет, прожитых на этой планете. В общем, у него редко возникало чувство морального превосходства над кем-то другим. Но он мог бы прожить еще сто жизней и так и не найти внутри себя склонности к расизму. Ему казалось, что любая раса в какой-то момент истории, в каком-нибудь месте оказывалась «черномазыми». И как только черные перейдут в число респектабельных граждан, их неизбежно сменят другие козлы отпущения, возможно назначенные теми самыми черномазыми, которые только-только добились высокого положения.
Джо с недоумением спрашивал себя, и уже не в первый раз, как они позволили такому парню, как Фредди, набрать собственных солдат. Однако с такой проблемой за время войны столкнулись все: хороших помощников просто не найти. Кроме того, Фредди — брат Рико, и иногда приходится брать плохого, чтобы заполучить хорошего.
— Так на чем порешим? — спросил Джо у Диона.
Дион раскурил сигару, щуря один глаз.
— Мы придумаем, как вычислить крысу. До тех пор никто ничего не предпринимает. Никто не устраивает никаких разборок. — Он открыл глаз и уставился на Фредди с Рико. — Это ясно?
— Как божий день, — сказал Рико.
Томас нашел отца во внешнем дворе школы, и они вместе обогнули церковь, возвращаясь к главному входу. Они уже сворачивали на Твигг, когда навстречу им двинулись мэр с женой. Мэр поприветствовал
— Господин мэр, — обратился мэр к Джо, сопровождая свои слова искренним смехом и крепким рукопожатием.
Когда Джо еще не отошел от дел в двадцатые и начале тридцатых годов, кубинцы с испанцами величали его «мэром Айбора». И до сих пор это прозвище всплывало в некоторых газетных статьях при упоминании его имени.
По раздраженному выражению лица Ванессы Белгрейв Джо понял, что она не в восторге от упоминания его прозвища.
Джо пожал мэру руку.
— Во главе этого города стоите вы, сэр. В том нет никаких сомнений. Вы знакомы с моим сыном Томасом?
Джонатан Белгрейв поддернул брюки и наклонился, чтобы пожать руку Томасу:
— Как поживаешь, Томас?
— Прекрасно, сэр. Благодарю вас.
— Я так понимаю, ты бегло говоришь по-испански?
— Да, сэр.
— Поможешь мне в Кубинском клубе на следующих переговорах с профсоюзом рабочих сигарной промышленности?
— Да, сэр.
— Отлично, сынок. Очень хорошо. — Мэр хмыкнул, похлопал Томаса по плечу и выпрямился. — С Ванессой вы, конечно, знакомы.
— Госпожа супруга мэра, — произнес Джо.
— Мистер Коглин.
Даже в высших кругах Тампы, где снобизм и сдержанность считались соблюдением этикета, та холодность, какую Ванесса Белгрейв приберегала для людей, достойных, по ее мнению, презрения, вошла в легенды.
А Джо она не любила. Однажды он отказал ей в просьбе, поскольку она будто не просила, а оказывала ему одолжение. Ее муж тогда был только-только избран мэром и еще не обладал той властью, какой добился теперь, однако Джо уладил дело с ним: совершил акт доброй воли, взяв на себя расходы за подъемный кран, чтобы установить перед новой водопроводной станцией статую мэра Фрэнсиса Дейда. В те времена Джо с мэром иногда встречались у Берни за стейком и пивом, однако Ванесса Белгрейв ясно дала понять, что перед ней он вины не загладил и ее мнение о нем не изменится. Люди слышали, как она называла Джо «янки-гангстером, лишенным, как всякий янки, манер и такта».
Мэр сиял выжидательной улыбкой, глядя на жену:
— Спроси у него.
Джо чуть наклонил голову, развернувшись к молодой женщине. Репутация у нее была столь устрашающей, что он зачастую забывал, насколько она хороша собой, и губы у нее того же оттенка, что и волосы: темные, как запекшаяся кровь.
— Спросить у меня?
Она понимала, что он наслаждается зрелищем, и уголок рта у нее чуть дрогнул, прежде чем она устремила на него взгляд пронзительно-голубых глаз.
— Вы слышали о моем фонде?
— Конечно, — отозвался Джо.
— Как и большинство благотворительных фондов во время войны, он переживает тяжелые времена, и я открыто об этом говорю.
— Мне жаль это слышать.
— Вы же, напротив, процветаете.
— Прошу прощения?
— Ну же, мистер Коглин, я говорю о ваших благотворительных организациях в Тампе. Видела, вы только что построили новый приют для женщин Лутца.
— Это как раз и есть прямое следствие войны, — сказал Джо. — Все больше и больше женщин остаются без мужей и без средств для воспитания детей. Все больше и больше детей лишаются родителей.