Кого не взяли на небо

Мглин Клим

Деревянная пристань опустела, но в этот миг одна из трёх опор, несущий на себе вес настила, со скрипом накренилась.

Раздался треск и прогнивший причал с оглушительным грохотом рухнул в мутную воду реки.

* * *

— Хель на их голову, брат, их слишком много, — красивое лицо Хельги пылало, викинг выглядел абсолютно счастливым. — И это здорово, я ещё не настрелялся.

— Как же мне нравятся эти ваши пушки, — он прижался щекой к прикладу трофейной автоматической винтовки и дал длинную очередь в сторону передвигающихся перебежками

людей, — Кстати у долбаных скрелингов были точно такие же причёски, и умирали они так же быстро; на одного нашего приходился десяток краснокожих.

Скаидрис снисходительно улыбнулся товарищу, но ничего не ответил.

Они лежали за поваленным стволом сосны и стреляли, пытаясь сдержать новую отчаянную атаку.

Хельги отщёлкнул опустевший магазин, защёлкнул новый, предпоследний, и грустно улыбнулся ливу.

— Бой скоро кончится, так ведь, брат?

— Ага, — ответил ему Скаидрис; под глазами лива залегли глубокие чёрные синяки, — В принципе, мы с тобой задачу выполнили: разведка боем закончена, и нам можно было бы отваливать, но, если честно, я не знаю, как это сделать, братишка.

Оба повернули головы и бросили печальные взгляды на «Isuzu»: пикап догорал в стороне, обняв кенгурином ствол сосны.

— Жаль, metal напоследок не послушать. Спасибо, что познакомил меня с этим чудом.

Хельги тщательно прицелился и срезал трёх нападающих точными выстрелами.

— Ого, скальд, ты и правда талантлив, особенно в том, что касается убийства, — ответил ему Скаидрис, — А насчёт музыки: тут моей заслуги нет. Все скальды — априори metal. Кстати самое время складывать предсмертную вису. Хочу умереть кроваво и пафосно.

Польщённый юноша зарделся.

— Говно-вопрос, бро. Сейчас будет виса.

* * *

— Эти клоуны мне очень сильно кого-то напоминают, — Аглая Бездна пнула бездыханное тело человека, облачённое в длинное кожаное пальто и облегающие, полосатые, как у циркового арлекина, трико.

На голове у трупа красовался ярко-алый ирокез, точнее его половина, ибо башку мертвеца была развалил пополам сильный удар чего-то острого.

— Босяков из «Mad Max»’a девяностых? — предположила Соткен.

Монакура Пуу сощурился, вглядываясь в остатки красного гребня.

— Этот перец навевает образ Главного Гада из «Судного дня». Там ещё зеленоглазая брюнетка с клёвой задницей играла.

— Рона Митра, — подсказала ему Соткен.

— Угу, она самая, — согласился сержант, — Вот только имя актёра не помню.

— Никто не помнит, — поддержала его кривушка, — Хотя актёр классный.

— Крейг Конуэй, — Аглая Бездна ещё раз пнула труп ногой.

— Ничёси, мелкая, а ты откуда знаешь? — Монакура Пуу и Соткен с уважением уставились на девушку, что, присев на корточки возле мертвеца, пыталась стянуть с пальца мертвеца массивный перстень, выполненный в виде черепа.

— Мой папочка родимый постоянно этот фильм хвалил. Часто пересматривал. Особенно моменты, где Рона Митра в облегающем трико ягодицами шевелит.

Монакура Пуу осклабился.

Его спутницы переглянулись.

— Наш сержант похоже в теме, — подытожила Соткен, — Он и сам не раз так поступал. Пересматривал по новой. Так ведь, Монакура?

— А может этот пассажир, — предположил сержант, оставив вопрос Соткен без ответа, — Может он преданно косит под старину Уотти, вождя «Exploited», ну того самого, который ставил себе ирокез с помощью монтажного строительного клея, ну а после того, как они, в смысле его волосы, выпали, лепил на лысину искусственный гребень из лошадиной гривы, и тот был ещё более потрясным, чем предыдущий, естественный.

Сержант наклонился и подёргал остатки волос на обрубке.

— У этого вроде бы свои, — пробурчал он себе под нос.

— Тута ещё один, тока синий, — сообщила Бездна из зарослей тростника и сержант с Соткен направились взглянуть на находку.

Мертвец, найденный девушкой, являлся братом-близнецом предыдущего — в кожаном плаще и с разрубленной головой. Ветер трепал торчащие волосы, замыленные в синий ирокез.

— И у этого свой, — разочарованно произнёс сержант, подёргав за пучок синей щетины.

— А он неплох, — улыбнулся Монакура в густые усы.

— Хельги? — Бездна скептически вздёрнула бровь, — Узнал его по почерку?

— Узнал, — кивнул сержант, — Будет хорошим солдатом. Превосходным солдатом.

— Прекрасным убийцей, — согласилась Соткен.

— Он уже прекрасный убийца, а солдатом только становится, — поправил Пуу, — Пошли следы искать, посмотрим, куда отправились эти два опездла. Полагаю, они решили провести небольшую рекогносцировку местности.

— Полагаю, этим кобелькам тестостерон в голову вдарил — типа показать друг другу свои большие яйца — какие они оба крутые и всё такое. Они же оба ранены, куда, их, дураков, понесло, — вздохнула Соткен.

— Думаю, они влюбились друг в друга, — хмуро предположила Бездна, отрезая палец у мертвеца с синим гребнем.

На пальце красовался перстень в виде черепа, но в отличие от найденного ею раньше, эту скалящуюся кость украшали крылышки.

— Знаете, бывает так: прожил на свете лет двадцать, и не знал, что ты пидор. Пока не встретил белокурого дикаря в нестираных портках, которого забросила в наше время постапокалиптическая аномалия.

Девушка сняла цацку с окровавленного обрубка и надела себе на большой палец руки. Перстень болтался на нём, как гандон на карандаше.

— Такая вся влюблённая, — умилилась Соткен. — А почему ты свою ревность гасишь, когда твой пацан госпожу нашу ублажает, скажи мне сладенькая.

— Он только кажется пацаном, а на самом деле — старик. К тому же, Йолю он и вовсе не ублажает. Так, отлизал пару раз. Скажи, карга, ты мне пупок и то, чё пониже, проколешь, когда с носом Монакуры закончишь?

— Такая вся влюблённая, — повторила Соткен, любуясь раскрасневшейся Бездной. — Конечно проколю, моя сладенькая, в клинике и пирсинг достойный найдётся. Если не спиздили, конечно.