Коготь берсерка
Шрифт:
Олени помчались, по дуге уходя к другому берегу реки. Здесь смазанные жиром полозья почти потеряли сцепление, сани понесло боком. Дага швыряло из стороны в сторону. Все, что он мог сделать, – это вторично завыть и вцепиться в мех.
– Ой, ой! – опасливо взвизгнула Юкса, косясь на парня через плечо. Вельва быстро отвесила ей подзатыльник, полезла куда-то под ноги, быстро стала развязывать мешок. Из мешка едва ощутимо пахнуло гнилью. Даже не гнилью... Даг принюхался, но вокруг все происходило слишком быстро, чтобы хватило времени вспоминать
Из мешка пахло непонятно. Вроде бы, вяленым мясом...
– Юкса, к берегу! На снег, на снег, живо!
– А, перкеле! Чтоб вам хвостами подавиться!
Шесть, семь, восемь... восемь растянутых, хищных силуэтов заскользили над рекой. Вожак попытался исправить ошибку. Он несся почти вровень с санями, Даг чуял его запах, его растерянность и упрямство. Стоило мальчику завыть вторично, как молодые самцы в стае замедлили бег и навострили уши. Наверное, волчатам показалось, что их зовет мать, или заблудившийся, попавший в капкан сородич. Однако вожака стаи и его подругу во второй раз человеческий голос не обманул, они уверенно зажимали оленей в клещи.
– Ой, мальчик, хорошо! – Вельва добавила еще что-то, какие-то ласковые, ободряющие слова. Из мешка она вытащила слежавшийся, замерзший кусок мяса и швырнула под ноги хищникам.
Мясо пахло... смертью.
– Юкса, он их обманул! Этот парень будет нойдой, я говорила! – Пиркке Две Горы захохотала с таким звуком, точно разом заухала дюжина сов.
Молодой волк на лету поймал кусок вяленой баранины и проглотил не жуя, дважды перехватив челюстями. Его собрат, обогнав вожака, прыгнул на оленей с другой стороны. Юкса хлестнула кнутом. Волк с рычанием перевернулся в воздухе и... упал прямо в сани. Он вскочил мгновенно и вцепился Юксе в рукав. Финка заорала, откинулась назад, пытаясь стряхнуть с себя зверя.
Несколько страшных секунд оленями никто не управлял. Пиркке рванулась на помощь служанке, блеснуло тонкое лезвие. Волк выпустил рукав Юксы, распахнул пасть и потянулся к ее горлу.
Даг завыл, насколько хватило легких. Завыл по-другому, как-то иначе. Впоследствии он не смог воссоздать ту тоскливую угрожающую тональность. Волка будто ударили по морде. Он на долю секунды замедлился, повернул голову к мальчику... и получил в горло удар ножом. Мгновение – и визжащий комок улетел в хлопьях снега.
– Хорошо, славный парень, славный! – Пиркке улыбалась, разглядывая окровавленное лезвие.
И тут олени с размаха влетели в сугроб. Юкса твердо знала свое дело, но после нападения не успела перехватить поводья. С этой стороны реки ветер и влага не успели поработать, снег лежал рыхлый и вязкий. Сани не провалились глубоко, олени лишь слегка замедлились, зато волкам пришлось туго. Вожак моментально ушел в снег по горло, тут же выбрался наружу, но потерял преимущество в скорости.
Вельва швырнула стае еще два кусочка мяса. Один волк поймал кусок на лету, за второй разгорелась недолгая борьба.
Олени устали продираться сквозь глубокий
Но обошлось. Пиркке швырнула волчице вкусную баранью кость с лохмотьями сухожилий. Юкса дважды огрела волка кнутом, тот изогнулся с щенячьим визгом и отлетел в снег.
Даг прекрасно знал, какой силы удар можно нанести с виду невзрачной полоской кожи. Дядя Сверкер таким кнутом ломал хребты поросятам. К сожалению, хребет волку Юкса перебить не смогла, но несколько секунд было выиграно.
– Ой, ой, держись! А, перкеле!..
– Мальчик, держись!
Олениха с рваной раной на боку заметно ослабла. Она бежала, припадая на правую ногу, второй олень запутался в постромках. Даг впитывал ноздрями острый горячий аромат страха, который, несомненно, сводил волков с ума.
И вдруг... Пиркке захохотала. И запела, закривлялась, как маленькая девчонка. Она показывала волкам язык, доставала из вонючего мешка еще кусочки мяса и разбрасывала по снегу.
– Ой, бегите ко мне! У доброй Пиркке много вкусной баранины! – приговаривала колдунья. – Ой, бегите, Пиркке всех вас накормит!
Даг не видел, но ощутил смерть стаи макушкой. Вначале очень быстро умер волчонок, проглотивший первую порцию отравленной приманки. За ним, на лету, в жутких муках, скорчились еще двое. Затем ткнулась лбом в снег мать-волчица.
Вторично вожак стаи не застал Юксу врасплох. Кнутом волку досталось наискосок по морде. Лопнули губы и кожа на носу, волк почти лишился одного глаза. Но он все еще оставался сильным противником.
Он снова прыгнул на олениху, вцепился ей в сухожилие на задней ноге и повис. Седого самца потащило следом, олени в ужасе ускорили бег, туловище волка очутилось между передком саней и бешено бьющими копытами.
Юкса кинула поводья и ударила волка вилами. Северянин не успел заметить, где служанка их прятала. Сани подскочили на камне. Седой волк упрямо не выпускал добычу.
Даг прикусил себе язык. Он сделал все, что мог, чтобы не ощущать свою беспомощность, – перевалился на живот, подтянулся на руках и посмотрел назад.
Они догоняли большими скачками, две или три тени. То скрывались за поземкой, то вырывались на искрящийся голубой простор.
В какой-то миг поджарый волк, обогнавший братьев, прыгнул. Он целил не в оленя, а в людей. Наверняка он поступил так от неопытности или от отчаяния. Пиркке выставила вперед локоть, закутанный в толстую шкуру. Челюсти молодого волка сомкнулись. Вельва вела себя как заправский охотник. Пару мгновений она терпела боль, пока волк с урчанием вгрызался в медвежью «броню», затем свободной рукой вспорола врагу брюхо.