Коготь берсерка
Шрифт:
– Ой, Юкса. Я расскажу тебе о Хьялти Хромом, и тебе, мальчик, расскажу. Чтобы вы не думали, будто Пиркке гостит у злых или очень бедных людей. Эту усадьбу, «Радостный дом», построил над обрывом еще дед прадеда Хьялти. Никто уже не помнит, сколько тогда было земли и кто был конунгом на «северном пути». Может, и конунгов тогда не было... Так вот, дальний прадед Хьялти поставил двор там, где ходят купеческие корабли. Он был умный человек и стал брать плату с финнов, и свеев, и бьярнцев. Со всех, кто вез треску, или моржовые канаты, или пух из Финнмарка на юг. Это потом, много позже, люди стали называть эту
Даг взглянул в указанном направлении. Под снегом действительно угадывались очертания невысоких насыпей. Кладбище рода Хьялти занимало большой участок, расчищенный от камней и леса. Но гораздо больше, чем курганы, Дага напугали и удивили... каменные кресты.
– Кресты, – словно читая его мысли, сказала Пиркке. – Английские монахи добрались и сюда. На них вырезаны морские змеи. Там есть и древние герои, и много чего... Смотри, вон ваш Один сражается с драконом! Хьялти говорил мне, почему резчики так делают. Это чтобы никого не злить. Ни Белого Бога англичан, ни великих ванов, ага... А вот и Хьялти!
В полумраке заскрипели высокие ворота, заметались факелы.
– Вот так радость! Добрый знак, фрю Пиркке пожаловала! – Навстречу гостям выступил высокий длинноволосый человек в кирте до колен и горностаевой безрукавке. На левый кулак он намотал поводок и еле удерживал громадного лохматого пса. – Ха-ха, да, славных собак я купил в Свердборге, верно? Не бойтесь, фрю Юкса, он не тронет.
Даг удостоверился, что Хьялти – норвежец, только когда услышал его язык. Хьялти говорил понятно, но вставлял чужие слова. Почему-то юного Северянина неприятно удивило пройденное расстояние. Пока он жил дома, с отцом и матерью, норвежцы казались далеким, недоступным племенем. Впрочем, одевались они похоже и хозяйство вели похожим образом.
Только женщины у хромого Хьялти оказались рослые, беловолосые, как на подбор. Издалека они очень походили на мужчин, таких же рослых и широкоплечих, и носили такие же войлочные шляпы, похожие на шляпки грибов.
– Вы давно не заезжали к нам, – упрекнул Хьялти вельву. – Мы ждали вас прошлой осенью.
– Мне сказали, у вас был сильный голод?
– Этой осенью, хвала Ньяду, наловили достаточно трески. – Хьялти указал куда-то вбок, и Даг внезапно увидел море.
Хьялти продолжал рассказывать о треске, о павших коровах, о болезнях, поразивших птицу, а Даг смотрел туда, где белой громадой парил океан.
Усадьба «Радостный дом» была выстроена на огромной высоте, над самым гребнем фиорда. Отсюда, прямо из двора, открывался удивительный вид на обрывы, на длинные черные полыньи со стаями птиц, на дымки рыбацких деревень. Внизу по темной воде скользила ладья китобойщиков. В том месте, откуда недавно отошла лодка, берег был усеян огромными китовыми ребрами. Наверняка вниз с обрыва вела тропинка. Но Дагу
И снова вельва легко прочитала его мысли.
– Это не просто больной ребенок. – Она ласково потрепала Дага по голове. – Это сын сильного нойды. Его кто-то заколдовал, чтобы мальчик не мог ходить и говорить. Я везу его в страну саамов, только там его можно вылечить от колдовства. Этот мальчик не может говорить, но он спас нас от волков. Он заговорил с волками на их языке. И они испугались! Я прошу тебя, Хьялти, сделай так, чтобы с мальчиком все время кто-то находился.
– Я все сделаю, как вы просите, фрю Пиркке!
Женщины заохали. Мужчины поочередно стали подходить и разглядывать макушку героя. Самое обидное, что Даг не мог их даже оттолкнуть!
– Какой черный! А волосы – как волны!
– Красивый мальчик, только дикий. Отчего он молчит?
– Сколько ему лет, фрю Пиркке? Неужели еще нет двенадцати?
Беседа продолжилась в доме.
– Ой, Хьялти, скажи своим, пусть отнесут ребенка в баню.
– Мы так рады вам, фрю Пиркке, – поклонилась одна из белых великанш. – Вы сказали, что у моей сестры родится дочь, и она родила девочку. Еще вы сказали, где найдутся наши коровы, и коровы нашлись.
– Это не трудно, – отмахнулась вельва и поглубже напялила свою кошачью шапку. – Лучше принесите мне горячих потрохов. Вы не забыли, что мне нужны свежие сердца?
Хьялти живо отправил работника за угощением, другого послал топить баню, девушкам приказал готовить гостям постели.
– Что с этим мальчиком? Какие у него злые глаза...
– Тяжелая хворь, – не сморгнув глазом, снова завела песню Пиркке. – Это не просто мой ученик, это подкидыш из мира карликов. Он будущий сильный нойда. Он только что уберег нас от гибели.
Дальнейших восхвалений в свой адрес Даг не слышал. Его унесли в баню, а оттуда – обратно, в постель. Как и дома, постелью служила толстая шкура, брошенная на лавку прямо в общей комнате. Но в усадьбе Хьялти проживало много людей, и они не ложились спать одновременно, как в доме Олава Северянина. Часть людей занималась выделкой шкур. Часть, при скудном свете ламп, плела канаты. Моржовые шкуры резали на тонкие длинные полосы, растягивали на колках. Особый человек периодически подходил, проверял натяг, подкручивал колки. Другие люди собирали высохшие полоски в пучок, плели, перехватывая грубую кожу такими же грубыми рукавицами. Канат получался неуклюжий, еще сырой, но очень крепкий. Его снова растягивали, затем наматывали на отполированную болванку и так оставляли надолго. По соседству день и ночь стучали молотки, мастеровые ставили заклепки на конскую сбрую. Воняло сушеной рыбой, кожами и скотиной.
– Какой радостный день для всех нас! – пробасил высокий красивый мужчина.
Он вошел в дом, низко склонившись, чтобы не удариться головой. На незнакомце были плащ, отделанный куницей, и высокие лосиные сапоги. Правую руку он держал под плащом на перевязи. – Гей, парни, неужели к нам вельва приехала? Три года не заезжала, надо устроить праздник! Наверное, в Упсале тоже веселье?
– Это мой племянник Торарин, – представил Хьялти. – Он лечится здесь после викинга. Проклятые оркнейцы достали его мечом!