Коготь берсерка
Шрифт:
– В том и беда, – перебил слепец. В его расплывшихся бельмах отражалось пламя светильников. – Он станет иным. На нем печать сразу двух крыльев, белого и черного.
– Он совершит много зла, он оставит города без воды и зальет их огнем, – зашептала женщина. – Он свергнет наших богов и поставит других.
– Если его не убить, он приведет тех, кто разрушит наш город...
– Это невозможно, – Говоритель закона поперхнулся, в горле будто застряла кость. Он невольно глянул в узкое оконце под самым потолком. Обвитая
– Он убил свою мать и предаст отца.
– Замолкни, Рюга! – не смог сдержать гнева Говоритель. – Будь довольна, что нас никто не слышит. Это немыслимо, чтобы муж: из клана Топоров поднял руку на отца! Таких даже не вешают. Он проживет остаток дней на цепи!
– Тебе надо решить, должен ли ребенок жить, – ехидно усмехнулся толстяк. – Говоритель закона может получить жизнь младенца. Если ты будешь настаивать на своем праве, на Совете у конунга никто не посмеет тебе перечить. Всегда можно найти в прошлом подобный случай, верно?
– С чего вы взяли, что я стану забирать жизнь у младенца? – в последний раз огрызнулся старик. – Может, я должен сказать его отцу, что тулы обожрались толченого гриба?! Неужели у нас нет иного выхода?
– Выход есть. Мы думали. Отдай ребенка на волю Ньяду, – предложил слепец. – Пока не стало слишком поздно.
В подземелье ощутимо повеяло холодом, хотя в очаге пылали дрова. Стали слышны шорох дождя и далекие раскаты грома. Говоритель закона несколько мгновений не мог вымолвить ни слова.
– Это... это немыслимо, – наконец прошептал он. – Не представляю, как я скажу конунгу... У него даже нет имени. Мы будем молиться богам, чтобы они сняли проклятие. И назовем мальчика...
– Молчи! Это не мы придумали, – толстяк орудовал острым ножом. – Ты же знаешь, Говоритель. Мы ничего не сочиняем. Мы видим сны. Его мать назвала его священным именем данов. Ты опоздал, Говоритель.
– Младенца необязательно убивать, – хихикнула бородатая женщина. – Достаточно отдать его волнам. Добрая жертва от крепости повелителю бездны!
– Но ты сказал... ты сказал, что на нем есть печать и белого крыла? – Говоритель закона, опомнившись, подступил к слепцу.
– Мясо и кровь. Глаза и зубы. Сердце и печень, – забормотал тул. – Младенец принесет нам такую войну, какой давно не было. Но он принесет нам свет.
– Это правда, он сказал то, что видел во сне. – Бородатая женщина сложила из костей сложный рисунок. – Мы все это видели... Думай, как тебе поступить. Это не наше дело. Наше дело – говорить правду.
Сгорбившись, Торгейр выбрался из башни. Позади него, выпучив глаза, нависал повелитель морей, вырезанный из почерневшей дубовой колоды. Торгейр отправился к вождю кружным путем. Он не замечал потоков воды,
– Добрых снов тебе, Говоритель закона. – Хозяин крепости протянул старику руку. – Поведаешь ли ты нам, что сказали о моем сыне оракулы?
Торгейр оглянулся. Викинги прекратили пить и есть. Стряпчий замер у огромного вертела с жареным быком, не смея опустить нож:. Десятки пар глаз следили за Говорителем.
Светлое крыло, подумал жрец. «Принесет свет». Как я ему скажу о пророчествах?
– Оракулы говорят, что сын конунга принесет много побед и радости братству викингов, – во всеуслышание объявил Говоритель закона.
«Свет. Принесет свет».
– Мой сын! – На суровом лице Токи заиграла улыбка. – Радуйтесь, друзья! Сегодня год, как родился мой сын, сын Токи из клана Топоров!
Говоритель закона воздел ладони к небу, мысленно взывая к хранителю морских пучин.
– Отчего ты не весел, наш славный Торгейр? – Молодой конунг все еще смеялся, но глаза его походили на две острые льдинки. – Эй, лежебоки, живо налейте Говорителю рог меда!
– Нам надо обсудить одно дело. – Торгейр остановил трелля, подбежавшего с полным бычьим рогом медовухи. – Прошу тебя, Токи. Нам надо поговорить наедине.
– Случилось что-то плохое? – Лютые привстали, чутко наблюдая за своим вождем.
– Пока нет, – успокоил Говоритель. – Но непременно случится. Если мудрый конунг будет ждать.
– Я не буду ждать! – Токи тряхнул гривой. – Клянусь, никакая весть не напугает меня, Говоритель. Я сделаю так, как лучше для нашего братства!
Глава двадцать третья
В которой саамы знакомятся со словом «честь», один выходит против семерых, а Пиркке Две Горы плачет
– Возьми меня с собой!
– Не возьму. Ты еще слишком молод.
– Мне уже двенадцать!
– Не ври! Никто не знает, сколько тебе лет! Я обещала Укко, что буду учить тебя до осени. Я не хочу, чтобы тебя убили или выжгли печать на лбу!
– Почему меня должны убить? Ты ведь говорила, что норвежцы приходят только за данью.
– За данью, за данью... Ой, мальчик, не гневи меня. Прежде они приходили за пухом и мехом, при старом господине, и всегда было известно, что они возьмут. Но потом Харальд Серая Шкура поссорился с родичами, и бедных саамов обирают все, кто захочет...