Коготь Хоруса
Шрифт:
Слишком сентиментально — ведь глубоко в душе Фалька пылал позор поражения. И все же я восхищался тем, что он принимает это с мрачным юмором, а не отрицает напрочь. Или, хуже того, не возвеличивает неудачи прошлого.
Мы начали приближаться, и рука Фалька поднялась в предостерегающем жесте.
— Только ты, брат.
Мои спутники остановились. Гире не требовались магнитные подошвы, чтобы цепляться за палубу. Волчица стала бродить по залу, обнюхивая трупы, несмотря на отсутствие воздуха, и рыская, как это делал бы настоящий волк. Я чувствовал, что она
Мехари и Джедхор были Мехари и Джедхором. «Если нас атакуют, — передал я им обоим, — уничтожьте любого, кто выступит против нас».
«Хайон», — бесстрастно отозвался Мехари.
Джедхор кивнул, не сказав ни слова. Пальцы перчаток обоих рубрикаторов напряглись — воины прижали болтеры к груди.
Я в одиночестве направился к возвышению.
— Вызывая меня, ты не сказал ничего определенного, — заметил я.
— Так и задумывалось. Где Белый Провидец?
— Командует «Тлалоком» в мое отсутствие.
— А где твоя чужая? — В его голосе вдруг вспыхнуло отвращение. — Твоя сосущая боль пиявка не с тобой?
— К ее вящему неудовольствию, она тоже еще на борту «Тлалока».
Ей пришлось остаться там. Даже если бы ее голод не был столь острым и я мог бы позволить ей находиться здесь, среди всех этих воинов, она все равно была бесполезна там, где нет атмосферы. Ее крылья делали любой пустотный скафандр неуклюжим до полной никчемности.
Фальк указал на мою правую руку, лежавшую на обтянутом кожей чехле. Чехол с коллекцией потрепанных пергаментных карт был пристегнут цепью к моему поясу. Рогатый шлем Фалька вполне соответствовал прозвучавшему в воксе гортанному рыку.
— Я вижу, в твоей колоде больше карт, чем в прошлый раз, когда наши пути пересекались.
Он не мог видеть улыбку за моим лицевым щитком, но, несомненно, уловил нотку насмешки в голосе.
— Несколько добавилось, — согласился я. — Я не сидел без дела.
— Ждешь неприятностей?
— Я ничего не жду, просто подготовлен. Где остальные?
Он тихо выдохнул:
— Хайон, вы с Ашур-Каем, скорее всего, последние, кто прибудет. Мы пробыли здесь несколько недель, и ни единого слова. Леор утверждал, что вы тоже мертвы.
— И он почти не ошибся.
Мы с Фальком издавна знакомы. Мы доверяли друг другу, насколько вообще возможно доверять постороннему в Девяти легионах. Когда его не охватывала ледяная боевая ярость, он был терпелив. Мы не раз служили вместе — сперва в ходе Великого крестового похода, затем во время самой осады Терры и, наконец, когда мы начали свою новую жизнь в Великом Оке.
— Так зачем я тащился сюда? — спросил я его.
— Подожди Леора. Тогда я все объясню.
Прибывшая абордажная команда Леора беспорядочно, без всяких церемоний ввалилась в зал. Группа воинов, окруженная простыми солдатами, шагала, не соблюдая строя. Шлемы, увенчанные стилизованными коронами
Никто из абордажников даже не стал делать вид, будто проверяет обстановку, держа на изготовку болтер. У большинства даже не было стандартных болтеров — их заменяли цепные топоры, пристегнутые к запястьям цепями. Другие воины несли подвешенные к плечам массивные роторные пушки. Ни один не занял оборонительной позиции, несмотря на следящие за их движениями болтерные стволы. Казалось, они неспособны на подобные предосторожности. Или же просто доверяли Фальку и его людям до такой степени, что считали это излишним.
Их предводитель держал тяжелый болтер с ловкостью воина, рожденного для этой ноши. Он швырнул оружие одному из подчиненных и подал своим людям знак оставаться у южного входа.
До войны он был центурионом Леорвином Укрисом из 50-й роты тяжелой поддержки XII легиона. Тогда я его не знал. Наше знакомство состоялось уже в годы жизни в Империи Ока.
Леор направился прямиком к возвышению и встал перед Фальком, который, в свою очередь, стоял перед командирским троном мертвого корабля. Тело бывшего капитана звездолета было облачено в светлую, припорошенную инеем броню.
Пожиратель Миров бросил взгляд на останки, уделив трупу не больше чем полсекунды внимания. Затем повернул ко мне свои синие глазные линзы и ротовую решетку, изготовленную в виде стиснутых зубов ухмыляющегося черепа. Он не стал меня приветствовать. Не поприветствовал даже Фалька, которого оглядел следующим. Он стоял и смотрел на нас обоих, а мы наблюдали за ним.
— Колдун, твоя колода Таро с набором сомнительной ерунды выглядит толще, — обратился он ко мне.
— Так и есть, Леор.
— Замечательно. — Судя по интонации Леора, дело обстояло как угодно, но только не так. — Я слышал, ты умер при Дрол Хейр.
— Был близок к этому.
— Ну, кто-нибудь из вас намерен мне рассказать, зачем я здесь?
— Ты здесь потому, что ты мне нужен, — произнес Фальк. — Вы оба нужны мне.
— А где остальные? — поинтересовался Леор. — Палавий? Эстахар?
Фальк покачал головой.
— Луперкалиос пал.
Никто из нас не ответил. По крайней мере, не сразу. Слова даются нелегко, когда тебе сообщают, что легион мертв.
Среди медленно дрейфующих флотилий легионов постоянно ходили слухи — слухи о том, что крепость Сынов Хоруса пала или что уничтожен аванпост XVI легиона. Их обещали непременно разрушить, и сотни командиров и полководцев эхом повторяли эту угрозу на протяжении десятков лет при каждой встрече кораблей в нейтральных космопортах или же во время совместных набегов.
И вот теперь нам сообщили, что это, в конце концов, произошло. Меня разрывали два чувства: изумление, что такое вообще оказалось возможным, и обида за то, что «Тлалок» не позвали в рейдерский флот.