Коготь Хоруса
Шрифт:
— Чрезвычайно сомнительная щедрость. Откуда тебе известно, где находится флагман Девяти легионов?
Разноцветные глазные линзы Несущего Слово уставились мне в глаза.
— Потому что я был на его борту.
Я повернулся к Фальку:
— Это ловушка. Это не может быть не чем иным, кроме как ловушкой.
Леор кивнул. Фальк — нет.
— Он лжет? — спросил легионер Сынов Хоруса. — Ты чувствуешь в его словах обман?
Я был вынужден признать, что нет.
— Но его разум огражден, и я понятия не имею, кто его закрыл.
Фальк
— Но он говорит правду, так? Ты можешь сказать точно? Он знает, где находится «Дух мщения»?
— Брат, ты попросил меня странствовать неделями лишь для того, чтоб я поработал для тебя детектором лжи?
— Но это правда, Хайон?
Я вздохнул, чувствуя, что мне не победить.
— Да, твой пленник говорит правду. Какой бы ни была ее ценность.
— В лучшие ловушки кладут приманку, перед которой невозможно устоять, — заметил Леор.
Они углубились в беседу — или же в спор, я не следил за этим. Я продолжал наблюдать за Саргоном. Более всего в изолированном сознании жреца меня беспокоило то, что я ощущал его открытость во всех прочих отношениях. Он не пытался нас обмануть. Он буквально жаждал сотрудничать, столь же добровольно, как носил оковы на запястьях.
— Где «Дух мщения»? — спросил я его.
— На краю Лучезарных Миров, — произнес труп позади меня. — Я говорил об этом Фальку Кибре и теперь говорю тебе.
Я наконец отвел взгляд от Саргона.
— Фальк, если ему нужны мертвецы, чтобы разговаривать, как же он общается, когда поблизости нет трупов?
Легионер Сынов Хоруса покачал головой:
— Обычно он не общается. Несколько раз он пользовался боевыми жестами легиона. Впрочем, у нас на «Зловещем оке» нет недостатка в трупах, особенно после падения Монумента.
— И ты ему веришь? Веришь, что он может отвести нас к «Духу мщения»?
Я не видел лица Фалька, но чувствовал, как тщательно он взвешивает свой ответ.
— Хайон, дело не в вере. У меня и моих людей нет такой роскоши, как выбор. Мы покойники, если Третий легион выследит нас, и покойники, если мы остановимся и дадим бой. Быть может, их кузнецам плоти и кровавым кудесникам и потребуется целая вечность на клонирование примарха, если это вообще удастся, однако я нанесу удар раньше и лишу их такой возможности. Если Саргон лжет, мы можем умереть на окраине Ока. Это риск, на который я согласен пойти.
Теперь, когда факты предстали в столь жестком свете, я начал понимать, почему Фальк не видит иного пути.
— Я пойду, — вновь подтвердил я. — Я с тобой.
Я чувствовал приближение головной боли. Меня так и подмывало установить ментальный контакт и общаться без помощи слов, в безмолвном слиянии разумов. Однако я слишком долго пробыл рядом с бездумными сородичами-рубрикаторами, упражняясь в психическом контроле на тех, кто не имел права сопротивляться. Чтобы вести настоящий спор с другими людьми, требовалось больше терпения.
Этот разговор о пророчестве доставлял наслаждение
— Мы живем в самой преисподней, — сказал я. — На каждого из нас, кто сохранил рассудок, приходится тысяча призраков и безумцев. Я в долгу перед тобой, Фальк. Я не верю этому оракулу, но я пойду с тобой.
Леор так и не успел согласиться или высказать несогласие. Ему помешали наши враги.
Они вынырнули из шторма. Красно-фиолетовые волны вздулись и потемнели от всплывающей смертоносной громады первого боевого корабля, пробивающегося сквозь эфирные тучи бури. Он приближался, содрогаясь, рассекая взбухающие валы, пока не ворвался в спокойное сердце шторма. За зубчатыми шпилями и пылающими двигателями тянулись дымные султаны эссенции варпа.
В воксе раздался предостерегающий крик Анамнезис. Гира беззвучно зарычала в моем сознании. По всей нашей объединенной флотилии помощники вызывали своих повелителей и предводителей, чтобы предупредить о неизбежном нападении.
С мостика «Его избранного сына» я не мог увидеть вражеские корабли. Я видел их на оккулусе «Тлалока» — видел, поскольку их видел Ашур-Кай. Когда ведущий корабль ворвался в поле зрения, первое, что я узрел глазами моего брата, — имперскую пурпурную броню, которая выцвела от огня до призрачно-лилового оттенка. Мы поняли, кто это, еще до того, как нам об этом сообщили сканеры ауспиков «Тлалока».
— Дети Императора, — прозвучал лишенный интонации шепот Анамнезис.
— Возвращайся на корабль, — передал в то же мгновение по воксу Ашур-Кай.
Я практически чувствовал вкус его отвращения и ярости по каналу нашей психической связи.
Фальк поднял руку, приложив ее к боковой стороне шлема и прислушиваясь к неслышному для меня голосу. Вне всякого сомнения, он получал точно такое же предупреждение от командного экипажа «Зловещего ока». Затем он отдал именно тот приказ, которого я надеялся избежать, — Сыны Хоруса нацелили свои двуствольные болтеры, но не на меня и моих спутников, а на Леора и его воинов.
Что касается командира Пожирателей Миров, тот не предпринял никаких враждебных действий.
— Не угрожай мне, — произнес Леор, спокойный, как сама чернота между мирами. — Фальк, меня можно назвать кем угодно, но я не лжец. Я бы не учинил предательства на нейтральной территории.
— Больше никто не знал об этой встрече. — Теперь Фальк стоял перед бесстрастным Пожирателем Миров, держа в руке меч.
На Леоре был шлем, так что я чувствовал его улыбку, а не видел ее. Он с веселым безразличием наклонил голову, прикидывая, какой вариант дальнейших событий будет предпочтительнее.