Коготки Галатеи
Шрифт:
Из дневника следователя В. А. Сорокина
15 сентября 2000 года
Сенсационная новость! Сижу как на иголках и жду телефонного звонка. Оказывается, есть человек, которому известно, кто «потрошитель». Но об этом позже. А сейчас о следственном эксперименте, который я сегодня утром провел с Ветлицким.
Откровенно говоря, он произвел на меня двоякое впечатление. С одной стороны, действия подозреваемого были последовательны, а с другой — в его действиях было очень много неточностей. Войдя в дом, он сразу подошел к столу со стороны Рогова и встал на то место, где стоял преступник. Так же безошибочно он занес топор сначала над Роговым, затем над водителем, после чего совершенно точно заявил, что Клокин бросился бежать.
Мы поставили манекен к дверям и дали возможность подследственному проделать то же самое, что совершил преступник. Ветлицкий метнул топор очень неуклюже, после чего весьма вяло тюкнул манекен по голове. Разделавшись с ним, он неожиданно прислонил орудие убийства к косяку. Потом Ветлицкий перешагнул через манекен и, сойдя с крыльца, сразу направился к калитке. На этом эксперимент пришлось прекратить.
Итак,
Также Ветлицкий не смог точно указать место на мосту, откуда бросил топор. По его словам, топор он бросил в Волгу из окна летящей машины. Номер машины Ветлицкий не запомнил, как, впрочем, и внешность водителя. Запомнил только модель. Старый ГАЗ, то ли синего, то ли серого цвета.
Теперь о психологическом аспекте. Ветлицкий дважды замахивался на манекен Рогова, не решаясь ударить сразу, между тем как Рогов был укокошен с первого удара. Также не смог он одним ударом разбить голову манекену водителя. Еще более неуклюже Ветлицкий расправился с третьим манекеном, и то после того, как прижал его ногой к полу.
Для этого преступления Ветлицкий явно не дотягивает как по силе духа, так и по физической силе. С такой точностью и силой, с какими были совершены убийства, мог бить только очень сильный человек или человек в состоянии невероятного аффекта. Но подобное состояние держится всего несколько минут. За это время, пока Ветлицкий добирался из города до Красного Яра, оно бы необратимо ослабло.
Если убийца Ветлицкий, то предположить можно только одно: в доме Рогова он увидел нечто такое, что его потрясло. Но подобными фактами я не располагаю. Кстати, лабораторный анализ его кроссовок не дал ожидаемых результатов. Никаких следов крови на правой пятке обнаружено не было. Ветлицкий объясняет это тем, что по возвращении домой принял душ в одежде и обуви, после чего и то, и другое замочил в порошке. Такое объяснение меня не убеждает. Я по-прежнему с большим скепсисом отношусь к тому, что убийца Ветлицкий.
А теперь самое главное! Сегодня, наконец, я выбрал время и встретился с Агеевым в психиатрической лечебнице. Он произвел на меня удручающее впечатление. Ничего вразумительного, конечно, от него добиться не удалось, поскольку ничего человеческого в нем не осталось. Человека просто загубили психопрепаратами. За это должны отвечать прежняя следственная группа и врачи. Но пока не об этом речь.
Буквально на выходе я встретился с женой Агеева. Она мне рассказала: после того, как её муж попал под следствие, на её адрес пришло письмо без подписи. Писала женщина, которая утверждала, что знает, кто «потрошитель». За эту информацию анонимщица просила двадцать тысяч долларов. Мария Петровна сразу отнесла это письмо в прокуратуру, но ему, как она и предполагала, ходу не дали, поскольку спешили поскорее сфабриковать обвинение. Однако у Агеевой сохранилась ксерокопия этого письма. Она обещала найти и позвонить. Если Мария Петровна принесет его сегодня, я приложу его к служебной записке.
Дорогая Мария Петровна!
Меня вы не знаете, да вам и не обязательно меня знать. Мне известно, что вашего мужа забрали по подозрению в надругательстве и убийстве этих несчастных девочек. Также мне доподлинно известно, что он невиновен, но, скорее всего, его обвинят, потому что губернатор дал указание в течение двух недель найти убийцу. Прокурор сделает все возможное, чтобы повесить эти преступления на первого, кто подвернется, чтобы усидеть на своем месте. Первым подвернулся ваш муж. И я вам искренне сочувствую, потому что знаю, кто настоящий убийца.
Это бывший мой одноклассник. Он был самый трусливый в классе. От одного вида шприца или капли крови он бледнел и падал в обморок. Пацаны над ним потешались и били. А девчонки его презирали.
Если первое он переносил легко, второе его задевало. Дело в том, что он с третьего класса был влюблен в мою соседку по парте Олю. Ходил за ней хвостом, но она им брезговала. Однажды на уроке физкультуры, который проходил на улице, из мусорного бака вылезла крыса. Мальчишки схватили палки и погнались за ней. Мой одноклассник тоже схватил палку и побежал за всеми. Неожиданно крыса развернулась и побежала на него. Мальчишки закричали: «Бей!» Он замахнулся, но ударить не смог. Пацаны подбежали, крысу забили, а он упал в обморок.
Через полгода на дискотеке он объяснился Оле в любви. Но она подняла его на смех. Припомнила крысу, которую он не мог ударить. На моего одноклассника это очень повлияло. Он замкнулся. Стал нелюдимым. Но неожиданно в десятом классе на школьном вечере он выманил Олю во двор и показал ей кошку, растерзанную весьма своеобразно. Кошка была прибита к доске за лапы, кишки её выпущены наружу, глаза выколоты. «Посмотри! сказал он моей подруге. — Ее сердце ещё бьется». И запустил свою руку в кишки. Оля с визгом убежала и про этот случай рассказала только мне.
Дня через два ей принесли пакет. Развернула — а там собачонка с отрезанными лапами и головой. Она пожаловалась пацанам. Пацаны его избили. После этого он сказал Оле: «Когда-нибудь и тебя найдут по частям». Окончив школу, Оля уехала учиться в Москву. Но, как она мне рассказывала, этот псих и туда присылал органы животных.
Уже после убийства первой девочки я заподозрила, что это мой одноклассник, поскольку та жертва очень походила на мою подругу. После убийства другой Ольги я уже не сомневалась, что это он, потому что и другая несчастная напоминала Ольгу.
Моя подруга сейчас в Германии. Она поняла все сразу и тут же начала
Если вы согласны, в воскресенье в десять утра опустите пакет с деньгами в левую урну при входе в парк им. Свердлова.
Ваш доброжелатель
4 октября 1989 года
14
Этот сон с Пигмалионом оставил в душе неприятный осадок. При чем здесь скульптуры? Зачем крушить произведения искусства? Они-то в чем виноваты?
Тот день был очень тяжелым, да к тому же душным. Без конца в отдел звонили какие-то люди, спрашивали то Рогова, то Лебедкину. Задавали какие-то дурацкие вопросы типа: где ваш шеф? Не знаете? А кто может знать? «Скорей бы закончился этот суетливый день и домой, — думал я. — Там Галатея. Там царит покой».
Однако по возвращении домой наслаждаться покоем мне пришлось не более часа. В семь часов вечера в прихожей раздался звонок. Я вздрогнул и шестым чувством уловил, что это сигнал к развязке. На пороге стоял Рогов, которого целый день кто-то безуспешно разыскивал. Он был бледен и напуган. Мой шеф трясся крупной дрожью и трусливо озирался по сторонам. Я подумал в ту минуту, что не люблю этого человека за тупость и плебейское высокомерие, которое как раз и является следствием тупости. Тем не менее я позволил ему переступить порог моего дома.
— Навели? — усмехнулся я.
— Да! — закивал он панически. — И уже включили счетчик. Калитку сожгли, выбили стекла на первом этаже…
— Семью отправил?
— Какая к черту семья! Меня обещали пришить к завтрашнему утру, если не переведу полтора миллиона. А как я переведу ночью-то? Соображают они или нет? Какие все же тупые люди, а? Ничего человеческого!
Мое презрение к нему боролось с чувством гадливости. Жалости не было совсем. Только такие, как Рогов, ценят свою шкуру выше жизни собственных детей. К тому же я знал, что он без документов угнал из Красногорска КамАЗ с лекарствами. Мне бы сразу отказать ему в ночлеге, но, пока я раздумывал, он нырнул в прихожую и наглухо захлопнул дверь.
Не успел я что-либо сообразить, как шеф мышкой юркнул в комнату, но, увидев Галатею, вздрогнул и удивленно произнес:
— Оля? Ты? Не ожидал тебя здесь увидеть.
Затем, приглядевшись, Рогов суетливо поправился:
— Ой, извините! Я вас, кажется, перепутал.
Было видно, как здорово оробел Рогов при виде моей красавицы. Он согнулся и начал униженно объяснять свой непрошеный визит. В эту минуту мне бы и следовало утащить его в кухню с объяснениями, что у меня дама, извини, мол, старик, второй комнаты нет, сам понимаешь ситуацию. Но вместо этого я расхохотался и этим напугал его ещё больше. Я сказал, что извиняться и заискивающе кивать нет необходимости, поскольку та, перед кем он только что позорно прогнулся, всего лишь кукла. Рогов недоверчиво поймал мой взгляд, и это доставило мне удовольствие.
На полусогнутых подошел он к креслу и внимательно вгляделся в её лицо.
— Бог ты мой! Неужели кукла? А как похожа на дочку Полонского. Только она ещё ребенок.
Рогов дотронулся до щеки Галатеи и тут же отдернул руку.
— Блин! Она же теплая!
— Не успела остыть. Только что пришил, — мрачно пошутил я.
Шеф испуганно отпрянул, и внезапная гордость охватила меня. А ведь я думал, что честолюбия во мне не осталось и капли. Оказывается, не все человеческое ещё чуждо великим мастерам! О чем речь, мне были приятны его страх и изумление, как-никак Рогов был первый, кто живьем увидел мое произведение.
Именно это чувство несколько затмило мое презрение к нему, и я уже не мог вытолкнуть его на лестницу.
Мы пили на кухне, и он не хотел верить, что эту красотку «смастрячил» я сам, а не купил в каком-нибудь японском шопе. Мне были глубоко отвратительны его холопские чувства к япошкам, и я переводил разговор на другую тему.
Я советовал ему завтра с открытием банка перегнать все в полном объеме в Красногорск и больше не испытывать судьбу. И ещё я советовал раскаяться и извиниться перед коллегами.
— Раскаяться — всегда пожалуйста! — отвечал он. — Но предоплату в полном объеме — ни за что. Только после реализации. Ну нет у меня ни наличными, ни на счету! — багровел Рогов, клятвенно молотя себе в грудь. Из каких шишей я им должен перечислять, да ещё с извинениями? Это они у меня должны просить извинения, что подсунули неходовой товар.
И я презирал его ещё больше, замечая, как щенячья трусость борется в нем с мужланской жадностью. Он пил, хмелел и жаловался, что денег вечно не хватает, что уже третий год он не может достроить коттедж, что он десять лет ездит на полусгнившем джипе и что он не в состоянии купить жене норковую шубу, а детям лишний раз позволить шоколадку.
Я тоже пил и брезгливо отводил глаза, потому что знал, что, кроме джипа, у него ещё есть «тойота» и «вольво» и что своей жене он мог бы купить двадцать норковых шуб. Но Рогов ей не то что шубу — лишнего рубля не дает на хлеб. А его дети ходят в том, что шьет им мать. Все это я слышал от их же соседей, которые приходятся мне родственниками.
После шестой рюмки Рогов внезапно развеселился и стал отвратительно вспоминать своих любовниц. Нужно было видеть, как похотливо залоснилась его рожа, и я серьезно пожалел, что не выставил его сразу. Неожиданно он вспомнил, что на одну шлюшонку спустил недавно пять тысяч баксов.
— Что же ты не перечислишь в Красногорск, если имеешь такие деньги? сурово произнес я.
— Ты думаешь, нужно перечислить? — смутился он.
Если бы я сказал, что действительно думаю, когда вижу таких ублюдков, то без мордобоя бы не обошлось. Но, к счастью, мы так наклюкались, что оба плюхнулись лбами в тарелки и очнулись только к утру с весьма распухшими физиономиями.
После опохмела Рогов пробормотал, что черт с ними со всеми, он перегонит в Красногорск эти разнесчастные полтора миллиона и пусть они, эти красногорские козлы, до гроба помнят его, роговскую, доброту. Он тут же набрал номер телефона главбуха и приказал оформлять «платежку».
После чего его высокомерие стало хлестать через край, и мне захотелось схватить его за шиворот и спустить с лестницы. А ведь был совсем другим человеком, когда вместе «челночили» шесть лет назад.
Рогов барином вошел в мою комнату и, подойдя к Галатее, мерзко расхохотался. Затем, прищурив глаз, заявил, что с такой штуковиной он был бы не прочь провести ночку. Кулаки мои непроизвольно сжались, и внутри напряглись все жилы.
— Послушай, а продай её мне! — осенило Рогова, и я почувствовал, как мой подбородок мелко затрясся. — Нет, в натуре! За такую телку я и пять кусков не пожалею.