Кокон

Минц Валерия

Офицеры переглянулись, их лица выражали смесь недоумения и настороженности.

— Продолжайте искать, — сказал Джеймс с внезапными резкими нотками в голосе, прорезавшимися буквально за мгновение. — Должно же быть хоть что-то…

Но в глубине души он уже знал: ответов они тут не найдут. И подтверждения брошенным обвинениям тоже. Стены, выкрашенные серой краской, давили, словно комната и остальная квартира превратились в смертельную ловушку из фильмов об «Индиане Джонсе». Горькое разочарование в себе и своей интуиции комом подкатило к горлу.

Запись

от 21.07.хххх

«Сегодня был странный день, и я даже не уверен, с чего начать.

С утра ездил на прием к миссис Тейлор. Решил рассказать ей о том, что Джи заметила мои ночные прогулки. Если честно, думал, что она сочтет это чем-то обыденным, но она, напротив, восприняла это серьезно. Говорила, что подобные вещи могут быть результатом работы подсознания. Ничего пугающего, мол, мозг таким образом может перерабатывать скрытые страхи или тревоги.

Она предложила гипноз. Сказала, что это могло бы помочь, если меня так беспокоит происходящее. Но предупредила, что подобный шаг стоит обдумать. Спонтанные решения в таких вещах не всегда к лучшему. На тот момент я уже был готов согласиться. Думал: ну а почему бы и нет? Но теперь, вернувшись домой, рад, что не сказал "да" сразу.

Гипноз... Эта мысль сама по себе пугает. Что, если он вытащит наружу то, что лучше бы осталось глубоко внутри?

Сейчас мне все чаще кажется, что я теряю контроль. Это мелочи, но они настораживают. Джи иногда задает вопросы, на которые я не могу ответить. Например, сегодня она спросила, что я сказал отцу, когда он звонил вчера вечером. Я понятия не имею, о чем речь. Я даже не помню, чтобы он звонил.

Эти провалы в памяти пугают. Я, конечно, стараюсь все списать на усталость, стресс, лекарства. Но в глубине души понимаю, что это что-то большее. Может, поэтому идея гипноза мне уже не кажется спасением. Если внутри меня что-то скрыто, то, может, оно должно там остаться?

Я пока решил не рассказывать доктору Тейлор об этих провалах. Или, может, просто боюсь. Вдруг она подумает, что я схожу с ума?

Но хватит об этом. Сегодня случилось кое-что еще.

Я все же решил попробовать узнать больше о местной истории. Легенда, которую рассказал Брэндон, почему-то не выходит из головы. Я уже искал информацию в интернете, но ничего не нашел. Ни упоминаний об убийствах, ни намеков на "Мотылька". Как будто это просто выдумка, которую предпочли забыть. Или, наоборот, придумали, чтобы зазывать туристов. Знаю, что многие любят такие места с криминальной историей. Ну вот эти все люди, которые ищут дома, в которых жили серийные убийцы.

Решил, что нужно сходить в библиотеку. Там наверняка есть архивы старых газет. Может, оттуда удастся выудить что-то стоящее. Брэндон уже говорил, что люди не любят говорить об

этом, но бумаги, думаю, молчать не будут.

А еще у меня появилась обновка. Это был совершенно спонтанный шаг. Я зашел в антикварную лавку просто из любопытства. Там было множество старых вещей, но взгляд сразу зацепился за коллекцию засушенных бабочек. Невероятно красивые. Тонкие крылья, словно нарисованные вручную, яркие цвета. Мне до такого еще долго практиковаться…

Продавец был немного странным, но не то чтобы подозрительным. Когда я выразил желание купить их, он только обрадовался. Даже предложил скидку.

Джи, разумеется, не в восторге. Мама, кстати, тоже. Они обе считают это "мерзостью". Но я не понимаю, что в этом может быть неприятного. Это же красиво. Просто невозможно оторвать глаз.

Я прикрепил стеллаж с бабочками на стену над кроватью. Джи только покачала головой и сказала, что спать под этим она точно не станет.

Но мне все равно. Мне кажется, это было правильное решение. Эти бабочки словно оживляют комнату. А может, что-то большее.

Не знаю. Может, мне стоит просто выкинуть все эти мысли из головы. Или, наоборот, углубиться в них?

Завтра схожу в библиотеку.»

Глава 9

Они не нашли ничего. Ни в машине, ни в квартире, ни в окрестностях Эджвуда. Разговоры с соседями также не дали ничего. Все отзывались о Гэри примерно в одном ключе — тихий, неприметный, работящий, необщительный…

Прошло четыре дня со дня ареста Миллера. Близость праздников значительно усложняла ситуацию: адвокат, которого молодой доктор себе нанял, был куда более заинтересован в защите своего клиента, чем тот, что был у Брукса. А часть полицейского управления, уже расслабившаяся после выпущенных в газетах и репортажах новостей, не слишком то торопили расследование. Это не только затрудняло взаимодействием между отделами, но и раздражало Джеймса. Казалось, будто он один продолжал корпеть над всей имеющейся информацией.

Казалось, он уже наизусть знал каждую строчку в отчетах, а жуткие фотографии увечий отпечатались в памяти так ярко, что детектив даже с закрытыми глазами мог припомнить каждую тошнотворную деталь… И вновь ему на ум пришло то неуместное сравнение ран с коллекцией, что красовалась на стенах в квартире Гэри.

Сэвидж вытащил очередную папку, еще раз пробежался глазами, но все было тщетно. Доказательства будто выстраивались в одну прямую, которая уходила куда-то за пределы его видимости, куда-то в темноту... Ощущение, что он упускает что-то, было острым как бритва. Это бессилие и собственная несобранность вызывали в нем гнев и раздражение. Детективу хотелось выплеснуть это все кому-то на голову, как обжигающе-горячий кофе, но в глубине души знал: единственный, на кого можно злится — это он сам.