Кокон

Минц Валерия

— Эй, Джимми…

От неожиданности Сэвидж аж подпрыгнул, когда рука Билла легла ему на плечо, выводя из глубоких раздумий.

— Черт... — пробормотал он, закрыв глаза и откинувшись на спинку стула. Как только он перевел дыхание, а сердце перестало отплясывать бешеный ритм, он хмуро уставился на напарника. — Тебя что, не учили, что нельзя людей пугать, Билл?

Резкость его слов ошарашила сержанта.

— Я до тебя вообще-то докричаться не мог, — Билл прищурился. — Подумал, что ты решил подремать с закрытыми глазами. Но ты, как обычно не в духе, так что все в порядке.

Джеймс не

сразу заметил в руках Митчелла два стакана. Один из них явно предназначался ему, отчего гнев тут же сменился захлестнувшим чувством вины.

— Прости, я просто... Просто...

— Будешь пунш? — спросил Билл, игнорируя его попытки извиниться, будто не заметил срыва детектива.

— Пунш?.. — Джеймс заморгал, словно Митчелл предлагал ему не согревающий напиток, а отраву.

— Ага, — он сделал глоток из своего стакана. — Старина Тредсон сделал по своему семейному рецепту. Он, конечно, безалкогольный, но если Уилбера правильно попросить, то у него в запасах всегда найдется бутылочка…

— Ты серьезно собрался бухать на рабочем месте? — нахмурился Джеймс. — Уж прости, но, видимо, только меня волнует, что в камере сидит человек, а у нас на него ни одной улики…

— Черт возьми, Джим! — вспылил Билл. — Успокойся ты уже, дело не стоит на месте, но мы все люди. Никто не ждет от тебя чудес прямо сейчас. Отдохни хоть немного. Не Рождеством единым, но, черт побери, оно уже на носу.

Джеймс бросил на него уставший взгляд, но промолчал. Митчелл вздохнул, понимая, что слова вряд ли возымеют эффект.

— Хотя бы попробуй. Уилбер старался как никак. Если захочешь присоединиться, мы будем в кафетерии, — мягко произнес Билл, аккуратно примостив стакан на краю стола.

Когда он выходил из кабинета, вновь оставляя Сэвиджа наедине с расследованием, детективу показалось, что напарник выглядел расстроенным, если не обиженным. «Это дело меня точно доконает», — думал про себя Джеймс, поглядывая на оставленный напиток.

Комната постепенно наполнялась приторным запахом ягод, отвлекая и не давая сосредоточиться. Нужно было встать, проветриться, прогнать наползающую сонливость. Как раз можно было показать последние отчеты Чарли.

Участок успел преобразиться и наполнился праздничным гулом. На стенах висели елочные гирлянды, а кто-то даже поставил небольшой пластиковый снеговик у входа на этаж. Все казалось детективу таким неправильным, таким фальшивым и лишним… Будь его воля, он провел бы все праздничные дни за работой, но не мог винить тех, кто пытался расслабиться.

Комиссар поднял глаза на Сэвиджа, когда тот зашел в его кабинет. Он очень внимательно следил за ним, пока выслушивал доклад детектива, а затем осторожно поинтересовался о его самочувствии.

— Я в порядке, сэр, — коротко ответил Джеймс, положив отчет на стол.

— В порядке? — Бэннет откинулся на спинку кресла, не сводя взгляда с подчиненного. — Это ты называешь «в порядке»? Послушай, мы задержали Миллера. Он сидит в камере, адвокат суетится, но это уже не наша проблема до праздников. Ты сделал свою работу, и сделал ее хорошо. Теперь иди домой.

— Сэр, я не могу...

— Джеймс, — голос Бэннета стал мягче, но все еще твердым, — ты уже сделал все, что мог. Ты вымотан. Проблемы Миллера не исчезнут завтра или послезавтра.

А вот твоя семья... Знаешь, сколько раз я слышал «потом все наладится», когда работал так же, как ты? Ты не поверишь. И знаешь что? Ничего не налаживается.

— Возьми пару дней. Твои точно не будут против, что ты с ними больше времени проведешь.

— Но Рождество только послезавтра…

— Это приказ, детектив.

Джеймс молча кивнул, чувствуя, что спорить бессмысленно. Он ощущал себя обессиленным, как сдувшийся гелиевый шар. Наверное, все вокруг были правы, и не только в плане его заметного выгорания. Нужно было оставить позади это чувство ответственности, которое грозилось разорвать его на куски.

Он не помнил, как спускался на парковку. Кажется, коллеги пытались его окликнуть, но он проигнорировал их радостные возгласы, и они не решились проявить настойчивость. За это он был благодарен. Он не помнил, как сел в машину и мчал по заснеженным улицам, наполненных яркими огнями гирлянд и празднично украшенных витрин. Что-то вдруг подсказало, что, наверное, стоило бы хоть чем-то порадовать близких. Джеймс припарковался у одного из магазинчиков, мимо которых проезжал, где купил дочерям кукол.

Весь декабрь Сэвидж возвращался поздно, разогревал остатки ужина, а после, рухнув в кровать, где уже обычно спала Эми, мог лишь рассчитывать на шесть-семь часов крепкого сна. Сейчас он чувствовал, что переступить через порог с тем грузом, что у него на душе, невероятно тяжело. Он понимал, что подарками не откупиться, но не мог испортить родным праздник из-за своих собственных разочарований и неудач.

И теперь детектив, стоя на крыльце, долго собирал остатки воли, чтобы выглядеть перед семьей как можно убедительней. Он не имел права показывать родным эту свою сторону, для них он обязан был быть лучше, быть их опорой и защитой. Это место всегда было для него отдушиной, убежищем, наполненным светом, теплом и детским смехом, но сейчас это были лишь декорации, за которыми скрывались натянутые отношения...

Стоило Джеймсу переступить порог, тут же из гостиной с радостными криками выбежали улыбающиеся Эбби и Джанет. Правда, присмотревшись, он понял, что в глазах их плещется... печаль. Особенно сильно его уколол взгляд Джанет, и на

— Мама, мама, папа вернулся!.. — радостно лепетала Эбби, цепляясь за потрепанный костюм. Джеймс тут же подхватил дочь на руки и поцеловал в щеку под аккомпанемент заливистого смеха. — У тебя щетина щекотная!..

Как только он опустил дочь обратно, Джеймс почувствовал, как взгляд Эми буквально впился в него. Она отложила ножницы и медленно поднялась, скрестив руки на груди.

— Я уж думала, что ты и Рождество в своем участке встретишь, — ее голос звучал спокойно, но в нем угадывалась ледяная нотка.

— Много работы навалилось, — коротко ответил Джеймс, вешая пальто на крючок. Он попытался изобразить улыбку, чтобы она не выглядела слишком вымученной. — Но комиссар Бэннет дал мне пару дней сверху, отдохнуть. Так что я весь ваш на ближайшую неделю.

— О, вот как? — Эми даже не стала скрывать желчь в своем тоне. — Надо тогда комиссара поблагодарить за то, что хотя бы он помнит о том, что у тебя есть семья. Может, он еще и на выступление Джанет сходил бы?