Коктейль из развесистой клюквы
Шрифт:
Моржик восторженно хрюкнул и обессиленно сполз с табурета.
— В самом деле, Коля, Моржик, хватит ржать, ребенка разбудите! — поддержала я подругу.
Был поздний вечер, начало одиннадцатого. Масяня уже с полчаса спал, а мы вчетвером сидели на кухне за чаем с тортом и остатками коньяка. Праздничный ужин немного затянулся.
— Кажется, мы с тобой купили слишком много еды и питья, — сердито сказала мне Ирка, с растущим раздражением глядя, как наши мужья по-братски обнимаются на полу.
Проигнорировав
— За что пьем? — принимая рюмку, спросила я.
— За здоровье маньяка! — ответил Колян, с трудом убирая с лица улыбку — широкую, как наша родная страна в доперестроечный период.
— Ничего получше не придумали? — обиделась Ирка.
— Ирусик, не дуйся! Лучше выпей с нами! — Моржик помахал бутылкой.
— Тост за маньяка — это мужская солидарность? — поинтересовалась я, заглядывая в стопку.
— Нет, Кыся, это чистой воды гуманизм! — с пафосом сказал мой муж. — Ты только представь, как этот несчастный маньяк натерпелся! Не исключено, что после всего пережитого у него будет… Не знаю, что… Например, расстройство сердечной деятельности!
— И мочеиспускания! — прыснул Моржик.
Колян умудрился сохранить серьезное выражение лица и попытался развить свою мысль:
— Согласись, Кыся, ведь всякое живое существо заслуживает доброго отношения. В этом смысле мы с Моржиком не видим разницы между морскими котиками и парковыми маньяками, разделяя гуманистическую позицию общества охраны животных…
— Инстинктов! — ликующе выкрикнул, продолжая мысль Коляна, Моржик. И тут же проворно нырнул под стол.
Ирка, попытавшаяся стукнуть по макушке супруга лопаточкой для торта, только зря измазала плечо мужа кондитерским кремом.
— Общество охраны животных инстинктов? — повторила я, смакуя словосочетание. — Это забавно.
— Вступаешь? — быстро спросил мой муж с надеждой и многообещающим блеском в глазах.
— Все, Моржик, нам пора уходить, — постановила Ирка, заметив пламенные взгляды, которыми обменялись мы с Коляном. — Сейчас тут развернется нешуточная борьба за мир и дружбу между полами.
— А я уже веду половую жизнь! — Моржик похлопал ладонями по линолеуму и выразительно подвинулся, явно приглашая супругу забраться к нему под стол.
— У нас дома полно мебели, — порозовев, напомнила игриво настроенному мужу Ирка. — Одних столов четыре, если считать и бильярдный.
— А сколько у нас в доме кроватей… — оживился Моржик.
Вдохновленный, он шустро вылез из-под стола, нежно обнял Ирку за воображаемую талию, и они
— Посуду сейчас будем мыть или с утра пораньше? — с тоской в голосе спросила я Коляна.
— Конечно, завтра! — Муж сказал именно то, что я хотела услышать. — Заканчивать такой вечер мытьем посуды — это пошло! Сейчас мы с тобой допьем коньяк и…
— И? — заинтересовалась я.
— И выключим свет, — вкрадчиво поведал муж. — Посмотрим в окно на усыпанное звездами небо, послушаем ночную тишь и…
— И?
Закончить заманчивое предложение муж не успел. Напрочь истребив поэтическую ночную тишь, в подъезде дико закричала женщина. Такой пронзительный долгий визг на одной высокой ноте мог, думаю, издавать лишь Джельсомино — сказочный итальянский мальчик, от вопля которого рушились жилые дома и коммуникационные сооружения. На лестничной площадке звякнул замок — кто-то из соседей открыл дверь. Заворочался в кровати потревоженный Масянька.
— Успокой малыша, а я посмотрю, что там, — быстро сказала я Коляну, распределив, таким образом, роли.
Я выскочила из квартиры. В свете разнообразных, но неизменно нервирующих событий последних дней я была готова увидеть на лестнице что угодно: от обагренного кровью Дыркина убийцы, которого потянуло на место преступления, до Иркиного инфантильного маньяка, явившегося, чтобы отомстить за свою поруганную честь. Однако меня ожидал сюрприз: я пережила ощущение, которое красиво называется «дежа-вю».
В окне лестничного пролета нелепо растопырилась Ирка. Это отдаленно напоминало картинку из учебника геометрии: пентограмма, вписанная в квадрат. Руки и ноги подруга крепко уперла в углы оконной рамы, а головой отчаянно вертела, отслеживая хаотическое и бессистемное перемещение по лестничной площадке согнувшегося пополам Моржика. Пару секунд я в тупом оцепенении наблюдала за происходящим, пока до меня не дошло, что Моржик мечется от стены к стене не просто так, а пытаясь поймать какую-то мелкую зверюшку. Тут же я вспомнила, как вчера утром на этом же подоконнике плясала визжащая подруга грузчика, и сообразила, на какую дичь охотится Моржик.
— Лола! — призывно крикнула я, торопливо сбегая по ступенькам. — Лолита, Лолочка, иди ко мне!
Отпихнув в сторону согбенного, как калика перехожий, Моржика, я присела на корточки и раскрыла объятия насмерть перепуганной крыске. Несчастное животное, очевидно, узнало меня, потому что сигануло мне на грудь, растопырив в полете лапки, как белка-летяга.
— Все, милая, все, успокойся! — приговаривала я, поглаживая дрожащего зверька.
— Все, милая, успокойся! — повторял за мной Моржик, жестами приглашая Ирку спуститься с подоконника.