«Коламбия пикчерз» представляет

Полякова Татьяна Викторовна

– Была, – кивнула Вера.

– С ней связана какая-то легенда?

– Да сказки все это, – отмахнулась наша хозяйка.

– Расскажите, нам интересно.

– Расскажи, – усмехнулась ее подруга.

– Да чего рассказывать, сказка – она сказка и есть. Жила в наших краях девушка диковинной красоты. Такая, что глаз не отвести. И, как водится, влюбился в нее парень. А она в него. Но недолго их счастье длилось, померли у нее родители, и стала она жить с дядей, а тот человек был скверный, жадный. Надо сказать, родители оставили ей большие деньги, вот он на них глаз и положил. Молодец ее пришел свататься, а ему от ворот поворот, мол, ты ей не ровня. Что молодым делать? Сейчас бы на такое наплевали и женились без всякого благословения, а тогда время другое

было, вот они и мучились. Но любовь их была такой сильной, что девушка решила бежать со своим любимым, да нашлись злые люди, выдали ее. Дядя сильно осерчал и отвез ее в монастырь. Вот в этот самый. Очень ему хотелось, чтобы она монахиней стала, тогда бы все ее деньги ему перешли. И постригли ее в монашки против воли, как дядя захотел. Человек он был богатый, а против золота никто не устоит, даже те, кому положено богу служить. Стала она монахиней, а парень ее с горя в разбойники подался. Говорят, он ее из монастыря выкрасть хотел, но она была девушкой верующей и рассудила так: уж если пришлось ей стать Христовой невестой, значит, так богу угодно. Но любовь-то из сердца не выкинешь, и стала она чахнуть в монастыре. Как свечка зажженная истаяла, года не прошло, и ее похоронили. А дяде только этого и надо. Однако недолго он радовался. Пропал в одночасье. И он, и богатство его несметное, и никто не знал, куда он девался. А потом и имение его заполыхало, сгорело все, ничегошеньки не осталось, вот тогда и поняли, что не обошлось без парня, что мстит он за смерть своей возлюбленной. Стали его искать, да не нашли, ушел он отсюда в дальние края вместе со своими друзьями. И пошла легенда, что Ефросинья в лунные ночи из могилы своей выходит да ищет его. Чтоб хоть на том свете рядом быть. Вот и все.

– И что, часто ищет? – насторожилась Женька.

– Да сказки все это, – настаивала Вера. – Бывает, кому-то с перепугу привидится, ну и давай языками молоть.

– А могила ее где? – спросила я.

– Кто ж знает. Говорю, сказки это.

– Сказка ложь, да в ней намек, – процитировала Женька. – Значит, где могила, неизвестно? Жаль.

Я взглянула на часы, если мы хотели успеть на паром, пора было отправляться.

На паром мы въехали одними из последних, впрочем, на этот раз машин было немного, самой первой стояла старенькая «Нива». Еще сидя на веранде, я заметила ее на дороге, ведущей от монастыря, и спросила о ней Веру.

– Монастырская, – кивнула та. – Матушка сама рулит получше любого мужика.

Но за рулем «Нивы» сидела вовсе не матушка, а Наталья. Открыв окно, она читала евангелие. Я хотела подойти и поздороваться, но Женька меня остановила:

– Она нас не заметила – и хорошо.

Судя по сосредоточенному лицу подруги, она что-то задумала, и я уточнила:

– Зачем тебе Наталья?

– Не худо бы знать, куда ее матушка отправила.

Женька не успела развить свою мысль, как возле нас появился паромщик, тот самый парень.

– Отдохнули? – с ухмылкой спросил он.

– Отдохнули, – ответила я и широко улыбнулась.

– Да? А я вас вчера ждал. Ефросинью не видели? Ночь лунная была.

У меня вдруг мелькнула мысль: а не этот ли придурок решил над нами подшутить? Однако здравый смысл протестовал, от переправы до деревни тридцать километров, опять же, заночевать ему пришлось бы на той стороне, и на работу он с утра не попал бы. И что ему могло ночью в монастыре понадобиться? Нет, шутка явно обрастала большими сложностями, которые охладили бы пыл любого энтузиаста.

– Видели, – наливаясь краской, ответила Женька. – Привет она тебе передавала. Ждет тебя на брачном ложе в своей могилке, так что поспеши.

Парень перестал улыбаться и вроде даже обиделся. Но от нас не отходил, и я решила этим воспользоваться:

– Кроме Ефросиньи, с которой мы успели свести знакомство, в Рождествене достопримечательности есть?

– Я же говорил, там аномальная зона рядом, – воспрял духом парень.

– Мобильные не работают? Таких зон по России, как луж после дождя, – усмехнулась Женька.

– Чего вы, я серьезно, там целая деревня, в которую попасть

невозможно, у Черного озера.

– Заметь, озеро непременно Черное, – подмигнула мне Женька

– Не хотите, не верьте, – обиделся парень. – В округе об этом все знают. Те, кто в той деревне живет, могут выйти куда угодно, а к ним не пройдешь, если они не захотят.

– Ты с этими сказками для учеников младших классов шел бы куда подальше, – не выдержала Женька. Парень сердито засопел и в самом деле ушел.

Вскоре мы причалили. «Нива» выехала на берег первой, вереница машин направилась в город. Мы старались не упустить Наталью из вида, однако держаться на близком расстоянии не рискнули. Она могла обратить внимание на нашу машину, когда мы вчера приезжали в монастырь. Наблюдать за Натальей было нетрудно, но когда въехали в город, возникла проблема: машин здесь было мало.

– Она нас засечет, – волновалась Женька.

Если честно, я не очень верила, что слежка за Натальей что-то прояснит в нашем деле, но тут «Нива» остановилась возле двухэтажного здания, недавно отремонтированного, и нам сразу стало интересно, потому что на здании была вывеска, из которой мы узнали, что это управление архитектуры.

– Что я тебе говорила? – обрадовалась Женька.

– Не могу разделить твоего восторга, – осадила я. – Мы же не знаем, зачем она сюда приехала.

– Я уверена, чтобы предупредить архитектора о нашем интересе.

– Предупредить и по телефону можно. Наверняка матушка ее отправила по каким-то монастырским делам.

Вернулась Наталья минут через сорок с папкой под мышкой, что лишь убедило меня в правильности моей догадки. Следующим пунктом ее маршрута стала церковь в центре города. Там Наталья пробыла чуть больше часа. Потом отправилась в продуктовый магазин. Через несколько минут грузчик вывез ей на тележке мешок муки, который и погрузил в «Ниву». А вот дальше… дальше начались дела занятные. Отъехав от магазина и миновав перекресток, Наталья остановилась возле аптеки. Но выходить из машины не спешила. Когда же она все-таки появилась, мы с Женькой присвистнули от удивления. Длинную темную юбку она сменила на светлую, средней длины, вместо бесформенной кофты надела футболку с ярким рисунком, косынку она тоже сняла и распустила по плечам длинные волосы. Теперь никто бы не мог заподозрить в ней послушницу, перед нами была девушка, одетая довольно скромно и, в общем-то, мало чем отличающаяся от многих других. Наталья вошла в аптеку, а мы с Женькой переглянулись. Пробыла она там минут пятнадцать, вышла с пакетом, на котором стояла эмблема аптеки, и, вне всякого сомнения, в машине опять переоделась, потому что, осторожно приблизившись, мы вновь увидели ее в темной кофте и косынке.

– Ты что-нибудь понимаешь? – ошалело поинтересовалась Женька. В самом деле странно, девушка переодевалась только для того, чтобы сходить в аптеку. – Знаешь что, – сказала Женька. – Садись за руль и двигай за ней, а я в аптеку загляну.

Дождавшись, когда Наталья отъедет, Женька вышла из машины, а я, заняв ее место, отправилась за «Нивой». Наталья объехала сквер и вскоре тормозила возле церкви Петра и Павла, это я узнала, прочитав надпись над калиткой.

Понятно, что некоторое время девушка пробудет там, а я успею съездить за Женькой. Если честно, было очень интересно, что ей удалось узнать.

Когда я вошла в аптеку, Женька с воодушевлением рассказывала желающим ее слушать о неком социологическом опросе. Какие препараты особенно популярны в разгар лета? Какие лекарства покупатели предпочитают: свои или зарубежные? И прочее в том же духе. Надо сказать, врала подруга виртуозно, явно в припадке вдохновения. Не знай я наверняка, что все это она выдумала только что, непременно бы ей поверила.

Конечно, Женьке повезло. В тот момент в аптеке никого, кроме ее самой и двух женщин, отпускавших лекарства, не было, оттого одна из них и начала отвечать довольно подробно. Граждане в основном страдали от жары, повысился риск сердечно-сосудистых заболеваний… Женщина была любительницей поговорить, но Женька, не дав ей особо увлечься, конкретизировала вопрос: