«Коламбия пикчерз» представляет

Полякова Татьяна Викторовна

– Что это? – вдруг спросила подружка, приподнимаясь на постели.

– Понятия не имею, – ответила я.

– Ты что, не слышишь? Кто-то стучит.

Женька направилась к окну. Я поднялась, демонстрируя решительность и отвагу, которой в помине не было. Подружка отдернула занавеску, а я едва не лишилась чувств. Из окна на нас смотрело чье-то лицо, белое и неживое. Казалось, у существа не было глаз, только прорези, за которыми была темнота. Это почему-то напугало нас больше всего.

– А-а! – протяжно заорала Женька, все еще держась за занавеску и медленно пятясь. Ее крик возымел самое неожиданное действие. Я ухватилась за оконную ручку с намерением распахнуть

окно, зло бормоча: «Ну, погоди!» Что я имела в виду в тот момент, для меня самой осталось тайной. Я наконец-то справилась с окном; за это время лицо исчезло, я открыла створку и смогла убедиться, что на улице никого нет. Это еще больше меня разозлило. Я полезла на подоконник и в этот момент увидела темный силуэт, который мелькнул среди деревьев.

– Не уйдешь, – прошипела я, прыгая на землю.

– Анфиса, – заверещала Женька и в полуобморочном состоянии бросилась за мной. Приземлилась она крайне неудачно, толкнув меня в спину, и мы обе повалились в цветы, что росли под окном.

– Уходит, – в отчаянии заголосила я и побежала в сторону деревьев, где мгновение назад мелькнула тень. Вряд ли еще когда мне приходилось бегать с такой скоростью. Я в короткой ночной рубашке и Женька в пижаме неслись в темноте, похожие на сбесившиеся привидения. В два счета пересекли сад и уперлись в глухой забор. С той стороны кто-то тяжело дышал, как видно, забор и для преследуемого оказался серьезной преградой. – Подсади, – рявкнула я Женьке, та бестолково заметалась, ухватила меня зачем-то за талию. – Руки замком сцепи, – взревела я. Женька наконец-то помогла мне, я ухватилась за забор, перебросила одну ногу, затем другую, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте, забыв про маникюр, про то, что могу ободрать колени, и вообще про все на свете.

Я спрыгнула на землю с другой стороны. Впереди истошно залаяла собака, я побежала туда и вскоре оказалась в узком пространстве между двух заборов. Луна освещала этот своеобразный коридор, но ни белых лиц, ни черных теней здесь не наблюдалось.

Собака перестала лаять, я прислушалась. Тишина. Ни шороха, ни звука. У меня вдруг возникло чувство, что из темноты кто-то, затаясь, испуганно смотрит на меня. Сама я страха не чувствовала, лишь раздражение и досаду, что неизвестный, кто бы он ни был, смог уйти.

Я прошла вдоль забора, сначала в одну сторону – и вскоре вышла к картофельному полю, потом в другую – и оказалась на дороге. Вряд ли он, она или оно побежало сюда, фонари в деревне не горели, но на открытом месте и света луны было вполне достаточно. Я вернулась к картофельному полю. Впереди темнел лес, здесь было темно и жутковато. Я невольно поежилась и, постояв немного, решила, что время безнадежно упущено. Через поле неизвестному бежать ни к чему, скорее всего он отправился вдоль заборов, налево, направо – поди отгадай. Или просто залег в траве и ждет, когда я уберусь восвояси.

– Чтоб тебе… – в досаде пробормотала я и пошла назад.

Еще издалека я увидела Женьку, точнее, ее голову. Ухватившись за забор руками, Женька подтягивалась из последних сил, вертя головой, на бледной в свете луны физиономии полыхали огромные глазищи.

– Анфиса, – выдохнула она и рухнула на землю с той стороны забора.

Тут встал вопрос: как мне самой преодолеть эту преграду?

– Анфиса, – запричитала Женька. – Как ты?

– Нормально. Только эта сбежала.

– Ты ее видела?

– Нет.

– Тогда почему решила, что «эта»? А не этот?

– У нее вроде волосы длинные были.

– Я не заметила. Я как эту физиономию увидела… Анфиса, говори что хочешь,

но живые люди так не выглядят.

И тут меня озарило.

– Черт, это же маска. Женька, ты слышишь? Это маска. У тебя самой подобная есть. Помнишь, когда мы были в Венеции, я купила золоченую с перьями, а ты пожадничала и взяла белую, нераскрашенную.

– Так она и нераскрашенная тридцать евро стоит. Я что, по-твоему, бабки рисую?

– Я сейчас не о твоей жадности, а о маске. Ты поняла?

– Ну… – Женьку я не видела, но, судя по звукам, которые доносились до меня из-за забора, она сильно гневалась. – Анфиса, беги к этим упырихам, уверена, это их штуки. Беги скорее.

Я припустила к дому сестер, очень сомневаясь, что маской баловался кто-то из них. У всех женщин комплекция весьма впечатляющая, и забор им не преодолеть. Кстати, о заборе. Вот так с разбегу взлететь на него мог лишь мужчина, к тому же с неплохой физической подготовкой. Хотя… как-то привидение проникло в сад? Могло прихватить с собой лестницу, к примеру. А еще проще: привязываешь веревку к забору и, держась за нее, поднимаешься, потом перекидываешь на другую сторону. Женщины в возрасте на такое вряд ли способны, а вот молодая девушка вполне. Значит, это может быть и он, и она. Главное, что он или она хотели нас напугать. А зачем им это? Затем, чтобы мы, до утра проклацав зубами, с первым паромом дунули в город…

Я не заметила, как оказалась возле дома сестер. Огляделась, прислушалась: тишина. Подумала, что будить людей среди ночи под тем предлогом, что в наше окно заглянул кто-то бледный и неживой, весьма глупо, но злость на шутника, если это, конечно, была шутка, меня переполняла, и я решительно постучала в дверь.

– Кто? – через минуту спросил сонный голос, а вслед за этим окно первого этажа, что рядом с дверью, открылось, и я увидела Любу. – Анфиса, случилось чего? – испуганно спросила она.

– Извините, мы видели в саду человека, испугались, что кто-то в магазин полезет.

– Господи, а ты как из гостиницы-то выбралась? – Это спрашивала Вера, появляясь рядом с сестрой.

– Через окно.

– А вам не показалось? – раздался голос Нади. Все три сестры в сборе, но это вовсе ничего не значит, у них было время вернуться. Тут я вспомнила о заборе и решила, что сестры вне подозрений.

– Я сейчас выйду, – сказала Вера. Вскоре дверь открылась, и она появилась на крыльце в ночной рубашке, поверх которой набросила халат, на ходу приглаживая волосы одной рукой. В другой она держала фонарь, большой и очень мощный. – Пойдем посмотрим, – сказала она, направляясь к гостинице.

Мы взошли по ступенькам, Вера подняла рольставни, открыла дверь, и мы увидели Женьку, которая стояла в холле, сцепив руки на груди, точно монумент самой себе. Вера зажгла свет и прошлась по магазину.

– Никого, – заметила тихо.

То, что там никого нет, нас не удивило. Женька принялась рассказывать, как мы услышали стук, а потом увидели человека в маске. Слово «маска» Женька особенно выделила, желая показать, что нас не проведешь, люди мы цивилизованные и в оживших мертвецов и привидения верить не намерены. Вера, слушая нас, хмурилась и качала головой, то ли верила, то ли нет, не поймешь. Мы вместе с ней вышли в сад и попытались обнаружить следы вторжения. Дом опоясывала дорожка из серого камня, так что к окну можно было подойти, минуя клумбу, что нас огорчило. Клумба выглядела скверно, под окном на траве угадывались следы, но наши это следы или чужие, установить теперь невозможно. Мы прошли через сад, и я показала место, где перелезла через забор.