Кольцо нибелунгов
Шрифт:
Резким движением он вскинул руки вверх, земля посыпалась вниз, и все увидели искалеченную голову Фафнира.
Вряд ли реакция была бы сильнее, если бы дракон сам прилетел в город. Дети завизжали, женщины одна за другой упали в обморок, и даже самые сильные из мужчин испуганно отшатнулись. Те, кто симпатизировал христианской вере, перекрестились. Солдаты тоже замерли.
Зигфрид медленно развернулся, гордо демонстрируя голову дракона, а затем швырнул ее к ногам короля. Толпа, охваченная паникой, бросилась врассыпную.
— Королевству Гунтера больше не нужно бояться огнедышащего Фафнира!
Некоторые из горожан начали выкрикивать имя сына короля, бывшего для них кузнецом. Все больше и больше голосов присоединялись к этому скандированию — страх быстро уступил место восторгу. Двое храбрых мужчин подхватили голову чудовища и понесли ее через толпу в знак спасения от смертоносного дракона.
Зигфрид взглянул на Кримгильду и увидел ее улыбку. Эта улыбка и была той наградой, на которую он рассчитывал. Но улыбку девушки заметили и Хаген с Гунтером.
Прием в замке был не менее восторженным, когда Зигфрид и члены королевской семьи собрались в тронном зале. По просьбе Зигфрида голову дракона снова положили на деревянный настил и три солдата притащили ее в зал.
В зале, где, собственно, и планировалось празднование коронации короля, молодой герой снова и снова рассказывал о чудесной победе над Фафниром. Ему было жаль, что Кримгильда не слышит этого, но ее присутствие было бы недостойно принцессы, ведь в порыве чувств мужчины частенько пользовались грубыми словами и жестами. Вскоре пиво и медовуха начали оказывать свое воздействие.
Единственным, чье холодное сердце не могло открыться всеобщей радости, был Хаген. Он видел восторг, с которым Зигфрида хлопали по плечам, и уважение, светившееся в глазах вассалов. Они, конечно, не забывали о своем короле, но слишком уж, как считал советник, восхищались героем, победившим Фафнира. Гунтер, казалось, был рад, что может назвать сына Зигмунда из Ксантена своим другом. На глазах у старого советника происходило смещение равновесия власти, создавались новые альянсы, возникали новые опасности в связи с ошибками, которые были допущены прежними поколениями.
Хаген решил пока не подавать виду, что он недоволен, и позволить событиям в замке развиваться своим чередом.
Ему нужен был тщательный план, чтобы не утратить своего влияния при дворе.
Хагену, конечно, следовало бы попрощаться со своим королем, но из-за всеобщего оживления никто ничего не заметил, и он медленно поднялся по деревянной лестнице наверх, собираясь отправиться в свои покои. Он очень удивился, увидев на ступенях дочь, которая с явной скукой наблюдала за происходящим.
— С каких это пор тебя привлекает запах жареной свинины и крепкой медовухи? — спросил он.
Хаген
— Меня привлекает история кузнеца, который пошел убивать дракона и победил его, избавив народ от страданий, — пробормотала Эльза.
— Очевидно, этот дракон был слишком глуп, раз позволил убить себя неопытному кузнецу, — ворчливо заметил Хаген.
Эльза удивленно взглянула на него.
— Ты боишься Зигфрида и его влияния в Бургундии?
— Великий поступок еще не делает человека великим, и если я вижу опасность, это не означает, что я боюсь ее.
— Как простой кузнец может быть опасен тебе или королю? — спросила она.
Хаген присел рядом с дочерью, чтобы веселившаяся компания его не видела.
— Вчера он был кузнецом, а сегодня стал героем. Но, поскольку я собираюсь контролировать его поступки, мне нужно считаться с тем, что он может стать кем-то еще.
Эльза попыталась понять настроение отца, но тот хорошо умел скрывать свои чувства.
Празднество затянулось до утра, на улице уже начало светать. Гунтер и Зигфрид, охмелевшие, возбужденные вином, сидели друг против друга. Все остальные уже легли спать.
Король устало поднял свой кубок.
— Что ж, думаю, можно отказаться от обещанных мною уроков фехтования.
Зигфрид рассмеялся.
— Дуракам везет. Если бы рядом со мной находился такой воин, как вы, то победить Фафнира было бы намного легче.
Гунтер посерьезнел.
— Может, я и король, но не воин, и могилы моего отца и брата — лучшее тому подтверждение.
Зигфрид отправил в рот кусок холодного мяса.
— Регин сказал бы сейчас, что воин всегда несчастен, поскольку только войны наполняют его жизнь радостью. Поэтому радуйтесь, что ваше счастье состоит в покое.
— А твое счастье, мой дорогой Зигфрид? Я не могу позволить тебе работать кузнецом, а из комнаты в подвале тебе придется переехать в комнату с кроватью и слугами. Я настаиваю на этом: Бургундия чтит своих героев.
Зигфрид отмахнулся.
— Мне не нужны мягкие подушки и пустая праздность. Моя жажда крови утолена, но не жажда справедливости.
Гунтер догадывался, куда клонит Зигфрид, и, хотя король предпочел бы обсуждать это днем и на трезвую голову, он все же не видел причин затягивать с этим разговором.
— Что ж, говори, сын Ксантена. Будучи принцем, я дал тебе обещание. Теперь, став королем, я хочу выполнить его, насколько смогу. Так что давай, не молчи, ведь сегодня мои уши свободны от болтовни советников и просителей.