Кольцо с тремя амурами

Князева Анна

– В прошлый раз я все рассказала. Не понимаю, зачем вы пришли.

Дайнека объяснила:

– Чтобы посмотреть тот альбом.

– Не понимаю…

– Альбом с фотографиями Народного драмтеатра.

– Ах, это… – Ираида Ефимовна выложила на стол солидный фолиант. – Смотрите сколько угодно.

Дайнека села за стол и перевернула страницу. Покосившись на Гурину, заметила в ней нервное напряжение и решила больше не смотреть в ее сторону. Однако обнаружив между страницами

сложенный вдвое листок, решилась спросить:

– Что это?

– Программка спектакля, – ответила Ираида Ефимовна.

– И он так назывался? – Дайнека ткнула пальцем в название. – «Последняя жертва»? Именно эти слова сказал перед смертью Геннадий Петрович…

– Мне никто об этом не говорил.

– Теперь будете знать.

– И что мне с этим, по-вашему, делать?

– Наверное, сообщить в полицию… Ведь он что-то имел в виду. – Дайнека развернула программку. Пробежав глазами список артистов, уставилась на Ираиду Ефимовну.

Та быстро ответила:

– Да! Мы со Свиридовой играли в этом спектакле одну роль.

– На той, последней репетиции вы репетировали эту пьесу?

– Кажется, да.

Дайнека огляделась:

– Есть у вас Интернет?

– Можете сесть, вот мой компьютер, – сказала ей Гурина.

Расположившись за столом методиста, Дайнека быстро нашла в сети текст пьесы Островского «Последняя жертва».

– Можно распечатать?

Гурина проверила принтер и доложила туда листы чистой бумаги.

– Пожалуйста…

Дайнека отправила на печать весь текст. Когда вышел последний лист, схватила всю пачку и стала просматривать до тех пор, пока не сказала сама себе:

– Вот!

И не попрощавшись, выскочила из кабинета.

Дайнека снова вошла в подъезд дома престарелых.

– К кому? – спросила санитарка в бирюзовом халате.

– К Романцеву.

– К артисту? Поднимайтесь на второй этаж, там сразу направо.

– Я знаю! – Дайнека кинулась к лестнице.

– Бахилы! – заорала ей в след санитарка.

Пришлось вернуться и натянуть на туфли бахилы.

Альберт Иванович встретил ее словами:

– Сигарет принесла?

– Принесла, – наученная прошлым опытом, она предварительно зашла в магазин.

Романцев схватил пачку, вытянул из нее сигарету и немедленно закурил.

Переждав пару затяжек, Дайнека спросила:

– Альберт Иванович, помните, какую пьесу репетировали в тот вечер, когда исчезла Свиридова?

– Конечно, помню.

– Как она называлась?

– «Последняя жертва» Островского.

Дайнека протянула напечатанные листы.

– Это она?

Взглянув на

текст, Альберт Иванович кивнул.

– Тогда еще один вопрос. Какую сцену репетировала Свиридова?

Продолжая курить, Романцев медленно произнес:

– Сцену из первого акта с теткой Глафирой Фирсовной.

– В прошлый раз вы рассказывали, что Елена забыла какую-то фразу, и вы заставили ее записать эти слова прямо на роли.

– Я часто так делал. Не можешь запомнить – пиши.

– Можете вспомнить эти слова? – с замиранием сердца спросила Дайнека.

– Дай-ка, – Романцев протянул руку и взял у нее пьесу. Перелистнув пару страниц, нашел нужное место и подчеркнул его ногтем: – Вот: «А каково сказать прощай навек живому человеку, ведь это хуже, чем похоронить». – Он поднял глаза. – Важная фраза! Если ее пропустить, теряется смысл…

– Альберт Иванович, – перебила его Дайнека, – Свиридова при вас написала эти слова?

– При мне. Лена была очень старательной. И если я говорил, тут же все исполняла.

– Она писала прямо в своей роли?

– Где же еще? Если ты хоть раз видела текст роли, там, справа, всегда оставляют большие поля – на половину листа. На них делаются пометки на читках и на репетициях.

– Спасибо! – Дайнека направилась к двери.

– Даже не посидишь? – разочарованно спросил Романцев.

– Я потом еще раз приду, – пообещала Дайнека и, выскочив из палаты, набрала номер Труфанова. – Василий Дмитриевич! Здравствуйте, это Дайнека. Есть новости. Приедете? Буду ждать у главного входа в парк.

Труфанов прибыл на место раньше, чем туда попала она сама. Дошли до ближайшей аллеи.

– Что за новости? – спросил он.

– Можно я сначала спрошу?

– Спрашивай, – согласился Труфанов.

– Та записка, что лежала на письменном столе Роева… Ее прислали в конверте?

– В обычном, почтовом. Мы потом проверяли – его положили на стойку в гостинице.

– Размер записки не помните?

– Маленькая, со спичечный коробок.

– А края?

– Что?

– Какие у нее были края? Рваные?

– Нет. Но линии обрезов – кривые. Как будто наспех резали ножницами.

– Теперь мне все ясно! – Дайнека плюхнулась на скамейку, закинула голову и пустым взглядом уставилась в небо.

Труфанов сел рядом с ней.

– Что это значит?

– Я знаю, кто написал эту записку.

– Кто?

– Елена Свиридова.

– Чтобы притянуть за уши твою версию, можно считать это логичным.

– Логика здесь ни при чем. Пожалуйста, повторите, что там было написано.

– «Прощай навек».