Кольцо

Каммингс Мери

Непонятной Нику оставалась только реакция окру­жающих: внезапно, в самые неподходящие моменты, раз­давался чей-нибудь смешок — и через секунду все вокруг чуть ли не катались по полу от хохота, словно смотрели не мелодраму, а какую-то дурацкую комедию!

— Что это они? — шепотом поинтересовался Ник после очередного взрыва смеха. Нэнси, увлеченная зрелищем, не расслышала, и он слегка потянул ее за руку.

Его призыв был понят неправильно. Продолжая хихи­кать, Нэнси без малейшего колебания перебралась

к нему на колени и обняла за шею. В первый момент Ник опе­шил — полно же людей вокруг! — и лишь после секундного замешательства подставил руку, чтобы ей было удобно.

А что, собственно, не так?! Мало он сам на вечерин­ках втаскивал себе на колени приглянувшихся (и, как пра­вило, не возражавших) девчонок?! Для Нэнси все эти люди — «свои», и если она не видит ничего особенного в том, чтобы при них сесть на колени к собственному мужу, то почему он сам должен дергаться по этому поводу?! Ведь на самом деле все хорошо...

Фильм закончился на трогательной семейной фото­графии: муж, жена, трое детей и собака, все в обнимку. Тем не менее свет на лужайке оставался притушенным, а окружающие сидели с таким видом, словно ждали чего-то еще, и негромко переговаривались.

— А что дальше будет? — спросил Ник. Не дай бог, еще одна серия!

Нэнси засмеялась:

— Сейчас увидишь!

От нее вкусно и остренько пахло маринованным перцем.

Экран снова загорелся. В первый миг Ник подумал, что они решили по новой прокрутить ту же серию, но через секунду понял, что это и есть обещанные «коммен­тарии», а заодно — почему все так смеялись, глядя на чис­тенькие прилизанные кадры сериала: он увидел воочию все неурядицы и сбои, случившиеся за время съемки по­следней серии.

Например: во время трогательного монолога герои­ни на тему: «Ах, дорогой, я тебе так верила!», которому герой внимал с выражением озабоченности на лице (на­верное, придумывал, как бы половчее соврать!), она вдруг прервала свою речь на самом патетическом месте, чтобы заявить: «Ну скажите кто-нибудь этому мудаку, что не хрен перед съемкой салями с чесноком жрать!»

Герой, заключив в объятия жену, заявил: «Я люблю только тебя, Делия!» (Жену звали Кристина, Делией именовали ту самую секретаршу.)

В конце фильма дети вбегают в дом, чтобы увидеть папу и маму, слившихся в объятиях, и радостно присоединиться к ним. Вместо этого старший из мальчиков ухитрился зацепиться ногой за подвернувшийся некста­ти провод, шлепнулся, выронив зажатый в руках арбуз, и на брюхе въехал по образовавшимся красным ошмет­кам прямо под ноги главным героям. Фраза, произнесен­ная при этом «мамой», едва ли годилась для детских ушей.

(Нэнси, хихикая, прокомментировала Нику на ухо: «Мне пришлось срочно за новым арбузом бежать!»)

Ну, и прочие мелочи вроде забытых и перепутанных реплик, вопля откуда-то из-за

кадра: «На другую сторону целуйся, сколько раз тебе говорить! Стоп, все сначала!» — и нецензурных выражений по любому поводу нежной и утонченной героини.

Когда погас экран, у Ника уже все внутри болело от хохота.

— А почему, — не выдержал и снова фыркнул он, — по­чему надо «целоваться на другую сторону»?!

— Когда Стэн голову налево делал, то плешью своей Мэрион заслонял!

Вечеринка шла своим чередом. Гриль «зарядили» оче­редной порцией мяса, и над головой снова забухала музыка.

Люди подходили, здоровались, пожимали руки. Каж­дый считал нужным отпустить пару комплиментов в ад­рес дома. Все дружно делали вид, что не замечают инва­лидной коляски, и вопросов не задавали — проявляли так­тичность. А может, Нэнси заранее предупредила, чтобы не спрашивали... Сама она веселилась от души. То убегала куда-то, где, по ее мнению, необходим был хозяйский глаз, то прибе­гала, пританцовывая на ходу, и присаживалась за столик. Легкая, радостная, пышущая энергией, она выглядела аб­солютно счастливой.

Ник с удовольствием бы уже вернулся в кабинет, но боялся: не будет ли воспринят его уход как сигнал к окон­чанию мероприятия?! Не хотелось портить ей праздник...

Подошедший во время одной из отлучек Нэнси Бен оценил его состояние с одного взгляда.

— Что — маешься?

— Я бы давно в кабинет слинял, — признался Ник. — Просто не хочу, чтобы гости из-за меня расходиться начали, — пусть Нэнси как следует повеселится!

— А ты через кухню! — кивнул Бен на дверь. — А ей я скажу, что у тебя голова разболелась.

Нэнси появилась в кабинете минут через пять — вле­тела с испуганным видом.

— У тебя голова болит?! Мне Бен сказал...

— Ничего страшного...

На самом деле голова не болела — противно гудела, словно далеко, за стеной, нудно и монотонно сверлили дрелью.

Она подошла вплотную, озабоченно положила руку ему на лоб.

— Не волнуйся, это просто с непривычки. — Ник об­нял ее и притянул поближе — не хотелось, чтобы она убирала со лба прохладную ладонь. — Я в последнее время мало общался с людьми «вживую» — в основном по компьютеру.

— Может... — начала Нэнси неуверенно.

— Нет. — Он сразу понял, что она собирается сказать. — Иди, повеселись, потанцуй... Со мной все в порядке. — Прижался щекой к ее груди, покрутил головой, «прити­раясь». — Все хорошо.

— Сейчас кофе будет с тортом. Тебе принести?

— Нет, кофе не надо. Чего-нибудь холодненького... — Поднял голову и улыбнулся. — Чаю со льдом... с лимоном — можешь?

— Принесу, — кивнула Нэнси, но не ушла — одной ру­кой прижала к себе его голову, а другой начала медленно и ласково ерошить и перебирать волосы.