Колдовской отведай плод
Шрифт:
Я не страдала религиозным фанатизмом. Однако каждый из этой шестерки внес значительный вклад в жизнь страны, поддерживая Улию и творя магию, без которой немыслима жизнь Данетии вот уже почти тысячу лет. Впервые о Подпорах мне поведал один маг, самый первый маг, с которым я познакомилась. Когда-то, будучи ребенком, я спасла его от преследования. И с тех пор его образ жил в отдаленном уголке моего сердца…
А вот и наш музей. Высоченное шестиэтажное здание с узкими окнами и ажурными ставнями, оно так же плотно опутано сетью магического контура, как плененная муха — паутиной.
Во времена безмагии здесь располагался антимагический комитет, состоящий, впрочем, из тех же самых колдунов, хотя и лояльных к власти. Три года назад, когда правительство сменилось, комитет выдворили, а на месте его обитания решили организовать музей магии — для наглядной демонстрации, чего лишилось население страны, находившейся под гнетом безмагов. И, как только архив музея объявил набор сотрудников, я пришла туда, не раздумывая, хоть и на самую мизерную зарплату. Потому что работать с артефактами мечтала с момента получения маго-взора.
Я вбежала в музей в девять часов пять минут — охранники при этом неодобрительно покачали головами — проскакала вниз по лестнице в архив, плюхнулась на стул, отдышалась и принялась за работу. Машинально ворошила рукописи на столе, откладывала в сторону те, что требовали расшифровки или перевода с домагического языка на современный данетский. Отбирала экспонаты, предназначенные для детального описания свойств. Подходящие для экспозиции складывала в специальный ящик — его потом заберут и отнесут в зал.
Дверь распахнулась, и передо мной появилась слегка оплывшая фигура моего начальника, миста Банкин-тонса. Ко всегдашнему унылому недовольству на его физиономии прибавилось возмущение.
— Мирохарда, — сердито произнес он, дергая мочку правого уха. — Сколько можно? Я предупреждал или нет, чтобы вы прекратили таскать сюда своего поклонника?
— Какого поклонника? — изумилась я, так как, во-первых, ожидала взбучку за опоздание, а во-вторых, припоминала, был ли у нас с начальником разговор о каких-либо поклонниках. Но так и не вспомнила.
— Того самого. Он снова явился. Только теперь почему-то ко мне. Убедительно прошу оставить свою личную жизнь за порогом музея!
— С этой стороны или с той? — невинно спросила я.
Начальник погрозил пальцем.
— Бросьте свои шуточки. И передайте ему, чтобы больше сюда не являлся!
Мне стало безумно интересно, кого он принимает за моего ухажера.
— Нашли место для свиданий! И ведь какой предлог придумали, не подкопаешься! Он, видите ли, то одну штучку принесет, то другую. Хоть бы что-то оказалось магическим! А сегодня приволокся с грудой задрипанных книжек.
Я, наконец, поняла, кого он имеет в виду. Заявилось мое личное наказание в лице Ербин-тонса.
— Я, его, конечно, впущу. Но не сегодня, а завтра. И чтобы это было в последний раз, понятно?
— Понятно.
— Как только разберетесь со срочными делами, поднимитесь в мой кабинет на совещание. Я сделаю важное заявление. Кстати, чем вы занимаетесь сегодня вечером?
Это был его дежурный
— Ну-ну. Кстати, за опоздание я лишаю вас полугодовой премии.
Начальник раздраженно подергал за ухо, развернулся и вышел.
Я показала его спине язык. Вот интересно, если бы вечером я была свободна, премия осталась бы при мне или нет? Лишиться ее в моем теперешнем положении — просто катастрофа. Каждый фрар — да что там фрар, каждый биас был теперь на счету.
Закончив разбирать экспонаты, я побежала наверх, в кабинет Банкина. Совещание было в самом разгаре: подчиненные мирно дремали, начальник что-то бубнил, глядя в бумажку. Увидев меня, встрепенулся:
— Наконец-то. Садитесь, Мирохарда. Вы как раз вовремя. У Истан-тонса есть к вам пара вопросов.
— У меня? — пробудившийся заместитель похлопал глазами и недоуменно воззрился на начальника.
— У вас, — с нажимом повторил тот.
— А, да-да. Мирохарда, доложите готовность к открытию первой экспозиции.
Я доложила. Перечислила экспонаты, исследованные на прошлой неделе, отметила особо ценные, прикинула затраты.
— Это все замечательно, — сказал Банкин. — Однако мы до сих пор не имеем ни одного экспоната, изготовленного собственноручно Святым Улием или одной из Великих Подпор. Вчера, как вы знаете, меня вызывали в министерство магической культуры. Я имел очень неприятный разговор с заместителем по Святому наследию. Мы, дескать, засиделись на местах, закопались в архивах (сердитый взгляд в мою сторону), превратились в подвальных крыс. Мне рекомендовано усилить работу в этом направлении.
— Каким образом? — подал голос Истан.
— Организовать изыскательские экспедиции. Работать с населением в глубинке. Наверняка в пыльных чуланах и на чердаках сельских домов валяются артефакты под видом ненужного хлама. Скупать их, не выдавая истинной ценности.
— Может быть, стоит проводить среди населения разъяснительную работу? — спросил начальник отдела магической литературы, мист Граникл-тонс. — На тему «Поможем музею, возродим магическую культуру». Или «Безвозмездное пожертвование на культурные нужды — долг каждого культурного человека».
— Можно и так, — согласился начальник. — Напишите предложения, составьте тексты докладов и укажите, сколько сотрудников готовы поехать по стране с агитационными мероприятиями.
— Каких сотрудников? Моих? — изумился Граникл.
— Ваших, ваших. Будет от них хоть какая-то польза. А то взяли моду чаи гонять да перевирать жития святых. Вчера зашел в ваш отдел и что я там увидел?
— Призрак Святого Улии? — шепотом предположил Истан.
— Не смешно! — гаркнул Банкин. — Я увидел последний «Вестник магии» в жирных пятнах и чайных брызгах! Теперь я уже сильно сомневаюсь, что отметины на «Заговорах против перхоти» Святой Подпоры Инеи — это следы зелий и отваров.