Колдовской отведай плод
Шрифт:
Он только вздохнул. Потом внезапно встал и, не отрывая взгляда от яблони, подошел к ней почти вплотную. Оглянулся, поманил меня.
— Что ты там увидел? — спросила я, подходя.
Он указывал на портрет женщины, находившейся рядом с изображением Макер-тота. Покойной супруги хозяина. Как бишь ее? Файле, кажется.
— Никого не напоминает, как считаешь?
Я пожала плечами:
— Никого.
Хотя не была в этом так уверена. Она действительно напоминала мне…
— Тебя, — озвучил мои мысли Гвейнард.
— Меня? —
— Я хочу сказать только то, что сказал. Ваше сходство бросилось мне в глаза только сейчас. Может, после того, как Аквинтия упорно намекала, что знает твоих родителей. У хозяйки… бывшей хозяйки замка была сестра, как думаешь?
— Если и была, то уж точно не моя мама, — отрезала я, переводя взгляд на Макер-тота.
Едва я на него посмотрела, как портрет снова ожил, как прошлой ночью. Снова показалось, что хозяин хочет сообщить нечто важное. Глаза его завращались, рот беззвучно открывался. Зрелище не для слабонервных.
— Не понимаю, — жалобно сказала я.
— Чего? Вашего сходства? — спросил Гвейн.
— Да ну тебя с твоим сходством, — разозлилась я. — Макер-тот хочет нам что-то сказать.
Парень тоже взглянул на портрет:
— Он показывает глазами вниз. А что у нас внизу?
— Пол, — сказала я.
— А еще ниже?
— Понятия не имею. Подвал, наверное.
— Гм. Может, он призывает поискать в подвале?
— Что поискать?
— Ну, это самое. Яблоко фонаря.
И он туда же. Когда любовь к тебе придет, магический отведай плод. И всякое такое про клад под яблоней.
Тут меня осенило.
— Ну конечно! — воскликнула я. — Ведь и призрак говорил про магический плод! Гвейн, я уверена — в виду имелось Яблоко Света!
— И что? — меланхолично отозвался мой приятель. — Ну, допустим, ты права. Легче тебе от этого стало? Сад уже весь перекопан, никакого клада там нет. Можно, конечно, пройтись по второму разу, но, думаю, Сварт укокошит нас прежде, чем мы дотронемся до лопат.
— Это точно, — согласилась я. — Чтобы не подкапывали корни особо ценных деревьев. Как думаешь, это он пульнул в меня силовым импульсом?
Гвейн усмехнулся:
— Даже если и он, осуждать его я не буду. Он ведь все-таки садовник. Поэтому беречь и преумножать урожай обязан. Так или нет?
— Так, — согласилась я.
— К тому же, он утверждает, что не узнал тебя в странном балахоне.
— Это все-таки был он?!
— Не знаю, — тут же пошел на попятную Гвейн. — Я этого не говорил. Я вообще ничего не говорил.
Он поспешно вернулся к созерцанию родового древа:
— А давай расспросим Макер-тота, что он думает по поводу странного призрака, Светлейшего Яблока и прочих странностей.
— Зачем? — поразилась я. — Он ведь не может говорить.
— Говорить не может, — согласился Сварт, — зато может кивать головой. Так ведь, папочка?
Человек на портрете сморщил нос и замер,
— Не хочет, — разочарованно сказала я. — А почему ты назвал его папочкой?
— Сам не знаю, — пожал плечами Гвейн. — Возможно, потому что он годится по возрасту нам в отцы.
— Тогда уж в деды, — сказала я. — Ладно, ты как знаешь, а я пойду в папочкин кабинет. Интересно, в связи с выбыванием из игры одной из наследниц список вещей уже можно не искать? Подозреваю, его по какой-то причине разорвали. В кабинете я нашла множество обрывков. Их придется очень аккуратно склеить, чтобы понять, чем это было раньше. Может быть, там хранились действительно важные документы. Вот только у меня на это совсем нет времени.
— В чем же дело? — сказал Гвейн. — Давай я посклеиваю. Заняться-то все равно нечем.
— Ах да, разделяю твою скорбь, ведь дама твоего сердца забылась летаргическим сном.
Я произнесла последнюю фразу очень спокойно, даже немного сочувственно, однако для Гвейна она оказалась последней соломинкой. Он больно схватил меня за руку:
— Еще раз скажешь что-либо подобное…
— И что? — ледяным тоном произнесла я, вырывая руку.
— Пожалеешь.
Он хотел добавить еще что-то, но тут в каминном зале появился Сварт.
— Миста Мира, — обратился он ко мне, — как вы считаете, можем мы вызвать поверенного для окончательного разрешения вопроса о завещании?
Я задумалась. Конечно, Банкин только изображал нежную девицу. Но где в это время находилась настоящая Ариенна? Ведь она была наследницей, поэтому ей надлежало присутствовать в замке. Жуткая мысль поразила меня: а вдруг девушка лежит в каком-нибудь холодном подземелье, полном крысами, связанная, с кляпом во рту и умирает от голода и холода…
Садовник, перехватив мой встревоженный взгляд, видимо, догадался, о чем я думаю, и ответил:
— Подлинная миста Ариенна сейчас находится дома, в столице. Я связался с ней по вашему переговорнику. И знаете, она поведала мне довольно забавную историю. Не так давно к ним пришел один мист, представившийся дальним родственником Макер-тота, по огромному недоразумению оставшимся без наследства. Он очень, очень, ну просто чрезвычайно хотел получить что-нибудь на память о почившем дядюшке. Думаю, вы догадываетесь, кто это был. Он предложил пару безделушек за документ о передачи права на получение наследства.
— Странно, почему он приехал сюда под видом девицы, — задумчиво сказал Гвейн. — Имея доверенность, мог бы не менять ни внешность, ни пол.
— Не скажите, — покачал головой садовник. — Посторонний человек неминуемо вызвал бы подозрение. А он хотел добраться до Яблока Света, не привлекая внимания. А потом предстал бы перед нами в своем истинном обличии, потрясая доверенностью и утверждая, что девушка только что уехала. Поскольку Ариенна и вправду не собиралась никуда ехать, то выдала сей документ без лишних раздумий.