Колдун не знает
Шрифт:
Глава 22
В этой главе читатель познакомится с разношерстным клановым составом корпорации «Нерушимость» и узнает одну большую тайну.
Штаб-квартира корпорации " Нерушимость" очень сильно отличалась от офиса конкурента. Во-первых, обо всякой скромности здесь забыли: логово Жана Карапетяна Второго занимало даже не отдельное здание, а целый город, который зато назывался незатейливо — «Цитадель Нерушимости».
Город был спроектирован и построен с нуля лучшими градостроителями, каких только можно было найти, и являл собой настоящее произведение искусства. При этом обладал завидной функциональностью.
К сожалению, Жан покинул этот мир, когда его единственному наследнику — маленькому Эжену Третьему исполнился всего лишь год. С того самого времени и до совершеннолетия наслединка Эжена корпорацией и половиной известного человечеству мира безраздельно правил Великий Регент.
В отличии от эксцентричного Жана Карапетяна Второго, Великий Регент был крайне скромен — настолько, что даже не желал, чтобы произносили его имя в связи с должностью. Он высказался об этом один раз, когда приступил к обязанностям и не желал более возращаться к этой теме: " Я лишь скромный слуга великого дома Карапетянов. Моё имя ничтожно, и не стоит упоминания«.
На первый взгляд могло показаться, что корпорация — просто фальшивое название монархии, но это лишь на первый взгляд. Хотя дом Карапетянов и стоял у истоков «Нерушимости», являясь когда-то её главной основой, но теперь это была скорее не ведущая сила, а центр взаимопересечения сил, во многом символический. В корпорации присутствовало несколько других, не менее (а в чём-то и более) сильных кланов, и ещё поэтому Великий Регент не желал, чтобы употребляли его имя — ведь имя включало в себя и фамилию клана. Если бы стало известно имя того, кто правит корпорацией, то все остальные кланы решили бы, что их поставили в униженное положение. В таком случае самая главная ценность корпорации, отраженная в названии — её нерушимость — была бы поставлена под угрозу. Этого Великий Регент, разумеется, допустить не мог.
Великий Регент не только не называл своего имени, но и скрывал своё лицо. То лицо, которое он носил, изменялось каждую минуту прямо на глазах — специальная нейросеть проецировала искажения истинного облика Великого так, чтобы этот истинный облик оставался скрытым. При всём этом, несмотря на эту смену масок, все точно знали, что перед ними — Великий Регент — неизменными оставался голос (также измененный, но однократно) и общие паттерны поведения.
Собрание глав кланов проходило в Резиденции Дубовых Листьев — изысканном деревянном дворце на острове посреди горного озера, вокруг которого кольцом раскинулась Цитадель Нерушимости. Это поэтическое название дал резиденции Жан Карапетян Второй незадолго до ухода из мира — он любил медитировать, смотря как медленно кружатся листья, опадающие осенью с растущих здесь вековых дубов.
Присутствовали все семеро — Джон Шин, Степан Вейшторт, Стефан Урняж-Палич, Акиф Шульц, Пенг Гуанли, Рамон Рамиро и единственная женщина — Кацуми Иванофф.
Как раз старуха Кацуми в этот самый момент пыталась убедить собравшихся, что дух бригадного генерала Ковальчика нужно как можно скорее уничтожить.
— Ковальчик, как бы
— Не забывайте, милая Кацуми, это всего лишь ребёнок, — парировал Великий Регент, — вы должно быть не любите детей, но я, как воспитатель наследника, каждый день вижу непосредственность и чистоту, присущие этому возрасту… и я не могу даже допустить мысли об уничтожении Олела. Тем более, это прямо запрещено Соглашением.
— Ха, Соглашение! Когда это оно вас останавливало? — старуха явно разбушевалась — Это не «всего лишь ребёнок»! Это ребёнок у которого личность опасного врага.
— Подавленная и нейтрализованная. Со стёртыми воспоминаниями! — вступил в беседу Рамиро, которому, по слухам, через подставных лиц принадлежала некоторая доля в «Прорыве», а именно в подразделении, занимающимся транспонированием.
— Похоже, что кто-то не слишком старался их стереть! — не унималась Кацуми.
— На что это Вы намекаете? — вскипел Рамиро. Похоже, намечалась зрелищная стычка.
— Господа, остыньте! Вы оба известны своей эмоциональностью. А мы тут говорим о вещах серьёзных. — Акиф Шульц, отдаленный потомок восточных султанов и западных ростовщиков, захлопал в ладоши, чтобы переключить внимание спорящих.
— Ну не всем же быть такими сдержанными, как господин Шульц — ухмыльнулась Кацуми, — у некоторых ещё до сих пор сохранились чувства.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, госпожа Иванофф, — Акиф Шульц склонился в лёгком поклоне, как бы демонстрируя своё почтение к экстравагантной даме, — кстати у вас сегодня чудесное колье. Очень изысканно!
Польщённая таким дешёвым, но эффективным трюком, Кацуми притихла.
Слово взял Пенг Гуанли, низенький и узкоглазый.
— Мне кажется, наш пациент начинает вести не запланированную игру. Пока он этого не осознаёт. Но у нас могут возникнуть проблемы. Я более чем уверен, что все эти обьяснения про исцеление генерала Ковальчика от психоза — исключительная лапша, навешиваемая нам на уши «Прорывом» в целом и лично Штормом. Они наверняка просто готовят бомбу замедленного действия.
Великий Регент обвёл взглядом остальных присутствующих.
— Ну, а что скажут господа Степан и Стефан?
Степан Вейшторт кивнул Стефану Урняж-Паличу:
— Пожалуй, я выскажу своё мнение, если господин Урняж-Палич не желает выступить первым.
— Нет-нет, я радостно предоставляю вам эту чудесную возможность, господин Степан. Тем более что мы уже обсуждали с Вами эту тему, и наши взгляды во многом совпадают.
Степан Вайшрот, долговязый, немного нервный, одетый с иголочки старик, был полной противоположностью пышному и умильному Урняж-Паличу, средних лет здоровяку заявившемуся на встречу прямо с пляжа, в шортах и майке. Тем не менее, их кланы были очень близки друг к другу и за счёт браков, и духовно, и все уже обсуждали, когда они сольются в единое целое, и гадали, чьё имя примет объединенный клан.
— Итак, я с вашего позволения начну, — Вайшрот щелчком пальцев вызвал голограмму Дальней Земли, — Этот мир уже давно стал автономным. Себе на уме, скажем так. И я хочу напомнить, господа, откуда пошла вся эта свистопляска. Всё началось в один не самый прекрасный момент, когда с рудника сбежало несколько рабочих. Ума не приложу, что перемкнуло у них в голове. Пайка была вполне достойная. Смертность и увечья на работах — ничуть не больше, чем обычно.
— Мы читали историю, господин Вайшрот, — прошипел молчавший до этого Джон Шин, известный своей горячей неприязнью и к Степану, и к Стефану, — не хотелось бы тратить наше время на повторение азбучных истин.