Колдунья из Треугольного переулка

Гравицкая Нина

И действительно, потрясенная Маня едва стояла на ногах. Увидев в проеме окна не свою давнюю недоброжелательницу Лизавету Христовну, а силуэт собственной матери, она вначале застыла от неожиданности, а затем ее колени предательски дрогнули, и если бы не крик из окна и звук падающего тела, которые быстро привели ее в чувство, она и вправду бы упала. Не задаваясь вопросом, чтоделает ее мать в комнате друга ее детства Лени Капилло, она стремглав бросилась в дом.

– Ушли, – облегченно вздохнули голуби и вернулись к себе на чердак.

Перепрыгивая через несколько ступеней,

Маня мчалась по знакомой с детства лестнице на второй этаж, где проживала семья главного врача первой одесской городской больницы Аркадия Константиновича Капилло. Когда поначалу растерявшаяся Джульетта бросилась за ней, на верхней площадке лестницы показался высокий молодой человек. Усевшись на перила он, беззаботно насвистывая себе что-то под нос, заскользил по лестнице вниз, смешно выставив вперед длинные ноги. Когда-то в их детстве так съезжал Ленчик, и Маня бросила на молодого человека неприязненный взгляд.

«Вот нахал, – раздраженно подумала она, – расселся, будто у себя дома. Поравнявшись с Маней, молодой человек с изумлением уставился на нее, и она услышала сзади сдавленный крик:

– Бог мой, да это же Маня…

Застыв на мгновение, девочка медленно обернулась. Она столько лет хранила в своей памяти этот голос, что не узнать его было невозможно.

– Ленчик… – прошептала она, и молодые люди на мгновение молча уставились друг на друга.

– Не может быть… – прошептал молодой человек, – этого просто не может быть…. Но Маня уже оправилась от замешательства и, круто развернувшись, с криком:

– Ленчик, там мама! – помчалась наверх.

– Что с мамой, что с мамой? – испуганно повторял Леня Капилло, едва поспевая за непонятно как появившейся подругой, но та даже не оборачивалась. Когда они вдвоем вбежали в комнату, то увидели под окном неподвижно лежащую женщину. Мане трудно было узнать в ней свою мать, ибо эта женщина совсем не походила на забитую, всегда бедно одетую палатную няню и не имела ничего общего с сохранившимся в ее памяти образом матери. Ухоженные волосы лежащей навзничь женщины пушистым ковром разметались по полу, распахнутый шелковый пеньюар едва скрывал дорогое нижнее белье, а на шее и раскинутых руках блестели дорогие украшения. Глаза женщины были закрыты, а в ее лице не было ни кровинки.

– Какая красивая, – удивленно прошептала Маня. Заметив, что Леня хочет броситься к матери, она остановила его, предостерегающе подняв руку.

– Стой, где стоишь, – наказала она ему и, быстро опустившись перед Анной на колени, умелым движением подставила ей под поясницу свою ногу, от чего голова женщины запрокинулась назад. Затем сильно и уверенно нажала двумя пальцами на заднюю и боковую поверхность ее шеи. Веки Анны неожиданно дрогнули и она тихо позвала:

– Ленечка…

– Я здесь, мама, – тут же отозвался Леня Капилло, и Маню неприятно задело его странное обращение к своей матери.

– Ленечка, – полуоткрыв

глаза, повторила она жалобно, – мне приснился очень странный сон…

– Это не сон, мама, – мягко поправил ее Леня, – ты только не волнуйся, но наша Маня вернулась.

– Что за глупые шутки, – укоризненно прошептала Анна, и с трудом открыв глаза, увидела прямо над собой лицо пропавшей много лет назад дочери. Она испуганно замерла, затем нерешительно протянув к ней руку, слегка коснулась ладонью ее щеки.

– Так это был не сон? – робко произнесла она, – неужели это правда и это действительно моя дочка?

– Правда, мамочка, – целуя ее руку, прошептала Маня, у которой от волнения и избытка чувств горло сдавило так, что из него с трудом выходили слова, – не бойся, но это действительно я.

– Маня, ты можешь, наконец, объяснить, откуда ты взялась? – решительно вмешался Леня. Он никак не мог прийти в себя от неожиданного появления пропавшей много лет назад подружки и продолжал смотреть на нее во все глаза.

– Где ты пропадала столько времени, и почему не узнала меня? – удивленно спросил он.

– Как же тебя узнать? – пожала плечами Маня, – ты ведь на себя совсем не похож, ты абсолютно другой!

– Я-то как раз такой, каким и должен быть в свои восемнадцать лет, – недовольно возразил Леня, – а вот почему ты точно такая же, как была, это, знаешь ли, очень странно, – с подозрением заметил он.

– Почему странно, – пожала плечами Маня, – и вовсе не странно.

– Нет странно, – настаивал Леня, – потому что так не бывает! Где ты была все это время? – требовательно повторил он свой вопрос. Но мать и дочь смотрели только друг на друга и не замечали ничего вокруг. Боясь, что это все же сон и дочка сейчас исчезнет, Анна крепко сжимала ее руку.

– Манечка…, – шептала она, – моя маленькая девочка… Боже, какое счастье!

– Я так скучала, мамочка, – шептала Маня и слезы непрерывно текли по ее щекам, – так скучала по тебе….

– Мама, – чего она молчит? – помогая Анне подняться, – не унимался Леня, – пусть скажет, наконец, где она была все это время!

– Ленечка, сейчас это не важно, – мягко прервала его Анна, – беги, сынок, в больницу, зови сюда отца и дядю Якова, а за дедушкой пошли Анюту, да побыстрее! Скажи, пусть срочно все идут сюда. Срочно!

Ворча и постоянно оглядываясь, Леня повиновался и неохотно пошел выполнять поручение.

– За каким дедушкой, мама? – удивленно переспросила ее Маня.

– За твоим собственным, родная моя, – улыбнулась счастливая мать.

– За твоим, самым что ни на есть, родным дедушкой. У нас, дорогая, – сообщила она, – без тебя столько перемен произошло, что ты, и представить себе не можешь!

Заметив тревогу на лице дочери, она поспешила добавить:

– Ты только не волнуйся, все перемены хорошие. Обхватив лицо дочери двумя руками, она стала покрывать его поцелуями.