Колдунья моя
Шрифт:
— В Лондоне. Нас сочетал браком Одо, епископ Байе. Это произошло в присутствии короля, моей матери, Вильгельма Фитц-Осборна, Вильгельма де Варенна, графа Эсского, Роберта де Бомона и Хью де Монфора. — А где сейчас ваш муж, Мэйрин из Эльфлиа? Он что, бежал из страха перед нами?
— Нет, милорд. Он помогает епископу Одо отобрать Дуврский замок у этого пикардийского предателя, Эсташа Булонского. Долг обязывал его поддержать королевского брата.
Эдрик Дикий понимающе кивнул. Поднявшись, он проговорил:
— Нам здесь нечего делать. Двинемся дальше! Распорядитесь поджечь поля и увести
Но Эдрик быстро понял, что на полях не осталось ничего, кроме жнивья, а весь скот и даже домашняя птица словно испарились. Кроме того, Эдрик сообразил, что в сожженных ими домах и мастерских на холме не оказалось ни одного человека. В деревне не нашлось ни следа коров и овец, не встретилось ни одной хорошенькой девушки. Холодные глаза Эдрика сверкнули восхищением, и он хрипло рассмеялся, хотя в звуках его смеха не было и намека на веселье.
— Я так понимаю, что расспрашивать бесполезно? — спросил он.
— Да, милорд. Абсолютно бесполезно, — кротким голосом ответила Мэйрин.
— Тогда и не буду этого делать, Мэйрин из Эльфлиа. Вы и так уже не раз выставили меня посмешищем перед моими людьми. Но вы не уйдете от меня безнаказанной. Сожгите деревню и церковь! — распорядился он.
— А как насчет замка, милорд Эдрик? — злобно потребовал Эрик Длинный Меч.
Эдрик увидел, как глаза Мэйрин расширились от ужаса. И это понравилось ему, но еще приятнее было увидеть, как Мэйрин упала перед ним на колени и стала умолять о пощаде.
— Я сражаюсь за Англию! — горделиво провозгласил Эдрик. — Я не воюю с беспомощными женщинами и детьми. Я пощажу ваш дом, Мэйрин из Эльфлиа.
— О, благодарю вас, милорд! — воскликнула Мэйрин, смахивая несуществующую слезинку со щеки. Ее так и подмывало спросить: если он не воюет с женщинами и детьми, то зачем же ему понадобилось сжигать деревню? Но благоразумие победило, и она придержала язык.
Эдрик отвернулся от нее; губы его искривились в усмешке. Будь она мужчиной, перед ним оказался бы опасный противник, подумал он. Она хорошо продумала сражение и вовремя отступила, чтобы не потерять самое ценное. Удаляясь от Эльфлиа, Эдрик пребывал не в самом лучшем расположении духа.
Крестьянам удалось спасти от огня почти всю церковь, кроме крыши, но деревня погибла. Впрочем, кое-что из пожитков тоже удалось сберечь. Мэйрин пообещала как можно скорее отстроить дома. Люди вернулись из укрытий и немедленно принялись восстанавливать деревню. Новые дома строили из камней; только крыши покрывали соломой. Теперь, если деревню снова сожгут, ее будет куда легче отстроить заново.
Через месяц дома были готовы. На холме вновь соорудили дома для строителей и мастерские. Строители помогли крестьянам собрать урожай, а крестьяне пришли на помощь строителям. Вскоре жизнь в поместье вошла в привычную колею. Зерно перенесли из укрытий в сухие хранилища; при необходимости его в любой момент можно было перемолоть на муку, но в виде муки оно сохранялось хуже. Яблоки в саду уже поспели, и когда Жосслен де Комбур вернулся к своей жене и землям, в поместье как раз делали яблочный сидр.
Мэйрин было неприятно рассказывать о том, как она защищала Эльфлиа, но Ида с удовольствием поведала
— Олдвин бы так гордился ею! — взахлеб говорила она. — Мэйрин в несколько минут сплотила всех людей! Спасла весь урожай и весь скот! Все женщины целы, все мужчины живы, все дети на месте! Правда, мы потеряли деревню, но ее уже отстроили заново, и все дома каменные! Никакому мужчине не удалось бы лучше защитить Эльфлиа! А этот мордастый Эрик Длинный Меч! Она раз и навсегда вышвырнула его из замка! Представь себе, этот подлец посмел сказать Эдрику, что помолвлен с моей дочерью!
— Мама! — вспыхнула Мэйрин.
— Эрик Длинный Меч? — Жосслен внезапно заинтересовался словами Иды. Подвиги Мэйрин по защите Эльфлиа не удивили его, хотя он и восхитился тем, как благоразумно она собрала урожай и спрятала людей, но Эрик Длинный Меч? — Кто такой Эрик Длинный Меч? — спросил он. — Один дурак, — фыркнула Мэйрин.
— Его отец был таном на севере, вассалом Тостига, — сказала Ида. — Когда мы познакомились с ним, он служил в варяжской гвардии в Византии. Он увлекся Мэйрин и попытался ухаживать за ней после смерти Василия, но она и смотреть на него не хотела. Он посмел сказать Эдрику, что Мэйрин должна стать его женой и что он будет управлять Эльфлиа. Ради этого он принес присягу Эдрику и этелингу. Мэйрин быстро поставила его на место, и Эдрик понял, что Эрик Длинный Меч — простой хвастун.
— Я его убью, — спокойно проговорил Жосслен.
— Ты останешься здесь и будешь защищать нас, милорд! — перебила его Мэйрин. — Я неважно себя чувствую и не перенесу новых волнений!
Жосслен взглянул на Иду.
— Что такое? — спросил он. Ида покачала головой.
— После набега Эдрика у нее начались кровотечения. Она может потерять ребенка. И это неудивительно — ведь она работала на полях, словно простая крестьянка.
— Ты работала вместе со мной, мама! И в деревне тоже, когда мы помогали нашим людям настилать крыши!
— В твоем положении? Ты что, с ума сошла, Мэйрин?! — гневно воскликнул Жосслен.
— Разве я могла бросить наших людей в беде, Жосслен? Долг хозяйки поместья — подавать пример.
— Но ведь ты беременна!
— Как и половина наших крестьянок. Никому из них не стало хуже от работы, — возразила Мэйрин.
— Они — крестьянки, — заметил Жосслен. — Они сильные, как волы. А ты — моя жена, ты — неженка! Мэйрин фыркнула.
— Будет так, как захочет Господь, — сказала ома. — Если этот ребенок слишком слаб, лучше мне сразу потерять его. Жосслен в ужасе уставился на нее.
— Как ты можешь такое говорить? — поразился он.
— О эти мужчины! — презрительно воскликнула Мэйрин. — Что ты знаешь о детях, кроме того, как их делать? Я видела сильных, крепких младенцев. А видела и слабых, тощих и синих, которые проживали всего несколько дней или несколько лет, разбивая сердце несчастной матери. Если нашему ребенку не суждено родиться здоровым, то лучше мне вовсе не рожать его и не тратить силы на роды. Разве я не права?
Жосслен смутился. Мэйрин снова представила вполне логичным то, что казалось ему не правильным. Он прекрасно понял ее. Но с другой стороны, это был его сын, и он отчаянно хотел, чтобы ребенок родился.