Колдуй баба, колдуй дед. Невыдуманные истории о жизни и смерти
Шрифт:
– Везет тебе, ты не дома! – завистливо вздыхает Танька. – А я тут с ними скоро совсем с ума свихнусь. Надоела эта ругань, хоть бы скорей развелись уже, что ли.
– Да уж, понимаю тебя, – соглашаюсь я. – Но ты давай там, держись.
– Угу, – уныло отвечает Танька. – Приезжай скорее! Будет хоть с кем поговорить.
«Господи, как же вы мне все надоели! – думаю я про себя, кладя трубку. – Да провалитесь вы все, оставьте меня в покое!»
Отцы и дети
Конечно, не всегда в нашей семье все было так скверно. Случались
Как же я их любила в такие моменты! Вот только семейное счастье казалось мне слишком хрупким, непрочным, как затишье перед грозой. Вроде бы все хорошо-хорошо, и хочется верить, что это надолго, но вдруг видимое благополучие рушится на глазах, как карточный домик – раз и нет. И снова в душе поселяются страх и тревога.
Может, у меня какие-то неправильные родители? – гадала я тогда. – Не так живут, не так воспитывают нас с сестрой. А теперь понимаю: они жили и воспитывали, как могли.
По-другому просто не умели. Не было у них такого примера перед глазами. И желания понять, что с ними не так, очевидно, тоже не было. Так стоит ли их за это винить?
Вольно или невольно родители передают своим детям то, что имеют сами – и свои лучшие качества, и худшие, а как уж дети этим «наследством» распорядятся, это их, детей, дело.
– И в кого они у вас такие? – эту фразу мы с Танькой слышали от разных людей не раз. Причем, было непонятно, то ли нас похвалить хотят, то ли наоборот – побранить.
– Упрямые, как отец! – фыркала мама, когда сердилась на нас с сестрой.
Но едва появлялся повод для родительской гордости, как мама расплывалась в улыбке:
– А все-таки хорошие у нас девочки, все в меня!
Папа, в минуты гнева кричал, что мы такие же дурынды, как наша мать. Но стоило в каком-нибудь вопросе занять папину сторону, и его мнение о нас резко менялось.
– Моя школа! – светился от счастья он.
Вот и думай после этого, в кого мы с Танькой такие уродились.
Волки
Мама моя родилась в деревне Иваново.
Когда младшая дочь появилась на свет, бабушка по деревенским меркам считалась уже старой – 33 года. Но дед очень хотел сына, и она решила беременность сохранить.
С сыном не получилось, Бог снова послал им девочку – Ангелину.
Мама росла хилым и болезненным ребенком. Часто простужалась, подолгу лежала в больницах – то с ангиной, то с ревматизмом. Однажды даже пропустила учебный год.
Ей было пять месяцев, когда дед приехал за ней и бабушкой в город на лошади.
Зима, мороз минус тридцать, темнеет рано, а путь до Иваново не близкий. Да еще дед, как на грех, явился в больницу навеселе, уже успел отметить где-то выздоровление дочки.
Бабушка потеплее укутала маму в одеяло, прижала ее к груди и, завернувшись в широкий овчинный тулуп, села в сани.
– Слав, а Люда-то с Гелей где? В больнице, что ли, остались?
Весь хмель из дедовой головы выветрился в ту же секунду. Он развернул лошадь и помчался обратно во весь опор.
А бабушка в это самое время, выбиваясь из сил и увязая по пояс в снегу, брела по санному следу, сжимая в руках крошечного ребенка.
Сзади мелькнули зеленые огоньки. Много. Очень много. Они приближались.
Вот уже слышен леденящий душу вой. Волки! Кричать? Бесполезно. До деревни далеко, никто не услышит. Бабушка уже было распрощалась с жизнью, но на ее счастье мимо проходил на лыжах припозднившийся охотник. Заметив одинокую фигуру, он остановился, взял у бабушки пищащий сверток и пошел вперед.
Бабушка двинулась за спасителем следом. А тут и дед на лошади подоспел.
Зеленые огоньки исчезли, сгинули во мгле.
Самая умная
В юности дед с бабушкой учились в одном сельскохозяйственном техникуме.
Статный чернобровый юноша с разноцветными глазами – один карий, другой голубой, считался на курсе первым красавцем. Многие девушки хотели с ним дружить, но дед кроме Людмилы, казалось, никого не замечал.
Люда была чуть старше Славы и не блистала особой красотой. Худенькая, темненькая, весь нос в веснушках. Чем она приглянулась избалованному девичьим вниманием парню, история умалчивает, но злые языки утверждали, что Людка Славку приворожила.
Сама бабушка уверяла, что женские чары тут ни при чем, и дед выбрал ее, потому что она была лучшей ученицей и старостой группы. Да, не красавица, зато умница!
На третьем курсе, в 1943 году, деда забрали на фронт. Бабушка осталась в тылу.
Потом была война с японцами. Слава служил пограничником на Дальнем Востоке, там его и завербовали в МГБ. На родину он вернулся нескоро. А когда вернулся, устроился в Глазове на военный завод и был у начальства на хорошем счету, пока не проштрафился.
Дело было так: он возвращался навеселе с какого-то праздника, и чтобы побыстрее добраться домой, поймал попутку. Шофер везти пьяного попутчика отказался.
«Ах так?» – дед выхватил из кобуры наган и пригрозил, что прострелит тому башку.
Испугавшись, водитель все же посадил бузотера в машину, но потом куда следует донес, и деда из органов выгнали.
В 1950 году, окончив техникум и получив диплом, дед уехал в Иваново, где его любимая Людочка Дерендяева работала агрономом. Возглавил колхоз. Молодые поженились.