Колёса Жадности

Квотчер Марамак

Второй наиболее важной частью жилого корабля являлись мощные установки градиосвязи, чтобы у животных была возможность работать по удалёнке с автоматикой на любом другом корабле либо "в поле". Кроме этого, Твин лично предусмотрел, чтобы на каждом корабле, рассчитанном на полторы сотни голов, имелось бы помещение для обустройства косяка...

– Тьфу, тоесть, школы!
– фыркнул оверлункс, - Долбаный пинглиш.

– Школы? На кораблях?
– вытаращились антропы.

– А чего вы вытаращились?
– резонно спросил их Твин, - У нас есть выбор, на кораблях или не на кораблях? У вас в этом Кхардаке что, не было школ для детей?

– Вообще мы начинали делать школу, но не успели.

–

А, эвон какой поворот, - задумался желтошёрстый, и пошёл проштудировать сеть.

Как он быстро выяснил, на Аусвайсе система образования как таковая была упразднена вообще. В период вызревания особей они не получали практически никакой информации, а после того, как особь становилась работоспособной и могла приносить прибыль Фирме - в неё загружали нужные технические сведения таким же образом, как жабократы загрузили в себя местный язык. Жители Кхардака сделали большой прорыв, потому как приняли решение возобновить практику обучения детей общим наукам - но, к их неудаче, они действительно не успели до атаки ксенонов.

– Твин, а толку?
– фыркнул Зиктрис, опрокидывая в себя литр чаю, - Пока здесь будем мы, может ещё что-то получиться. Но как только мы улетим, сам понимаешь, что будет.

– Ты не технократ, белыч, - хмыкнул Твин, - На дворе стоит сам знаешь какой век. Мы можем даже не улетать вообще, тоесть просто никогда. Хотя проще будет прислать сюда кого-нибудь с лицензией на самокопирование. А это довольно надёжно, потому как никуда этот вечный не денется, ни от времени, ни от физической ликвидации.

– Кого ты найдёшь на такую работёнку?
– усомнился грызь, - Даже лаповодящую.

– Эти ребята могут, - заверил оверлункс, - Поживи лет эдак тыщу, тебе тоже всё попуху будет.

– Быр-быр, - вспушился Зиктрис, - Лучше йа свалю отсюда, как только дело будет выкурено.

– Вместе свалим, - кивнул Твин.

За многослойным стеклом окна, которое уже было поцарапано абразивным ветром, начинался сдешний рассвет. Маленькое и неяркое солнце всходило над горизонтом безжизненной пустыни, и чёрная ночь становилась белой.

Глава 16

Контрабанда мечты

Для беспокойных сердец что больны войной

Что больны дождём

Что торопятся биться быстрей и быстрей

– из песни

Част шестой: Стратегия в реальной Жадности

Очередным солнечным утром, каких в ист-лунксской области примерно десять из десяти, семейство оверлунксов вывалило из автобуса на бетонную площадку. Хотя вокруг и торчали деревья, сразу чувствовался простор саванны, когда можно пыриться до самого горизонта; задувал тёплый ветер, наполненный запахами цветущих растюх, и с низким гулом проносились жирные шмели, загребавшие мёд. Хотя под куполом Ист-Лункса и был ветер, но он на ощупь сразу отличался от того, что гулял по свободе. Солнце тоже намекало, что оно без фильтра, изрядно нагревая шерсть на ушах. Кил и Инла немедленно нацепили кепки, а Твин и Жап, напротив, только подставляли морды под поток солнечного света. Овощи они и есть овощи, говорил по этому поводу Чернокотов-старший. Под подошвами захрустели камешки, которые тут валялись везде.

Реактивный гул сверху заставил желтошёрстых поднять головы. На высоте в пол-километра медленно шло звено из пяти М-29, выстроившихся клином, как утки. Эти нарезали круги вокруг города уже несколько раз, внушая своим видом.

– Воу воу!
– крякнул Жап, - Это же орысеть как круто!

– Жап, не рысись в общественных местах, - вяло одёрнула его Кил.

– Круто, - не стал вдаваться в подробности Твин.

Сам-то он знал, что М-29 это конечно хорошая машина, но по галактике его давно продают в любые лапы, а у сил

обороны планет есть куда более мощные игрушки. Впрочем, для показательных полётов над пригородом самое то. Оверлунксы же двинулись по дорожке вдоль шоссе, направляясь к мемориалу первопроходцев. Сейчас здесь тусовалось немало желтошёрстых, потому как по планете отмечали День Победы, общесоюзный праздник, который на Истрисе был резонно приурочен к дате окончания Первопоследнего вторжения - поэтому по дорожкам куда чаще, чем обычно, можно было встретить семейства оверлунксов. Основной митинг проходил на площади у городка оборонщиков, но Твин туда не ходил. Толкать речи, не сопряжённые с немедленным действием - это было не его, да и вообще, излишнее внимание к своим ушам Чернокотов не уважал. В этот день он ходил к мемориалу первопроходцев, тобишь первых строителей Истриса, которые прибыли на безжизненный каменный шар, а оставили после себя цветущий мир. Само собой, Твин разделял чувства благодарности к миростройцам, но для него это было особенно личное. Его родители прекратили существовать на последних этапах миростроя, подорвавшись на рудовозе, и именно такой же "слон" стоял здесь на постаменте в качестве памятника.

И ещё Чернокотова слегка пробирала дрожь, когда он видел фигуры на постаменте в центре мемориала - оверлункс и оверлунксиха, облачённые в традиционные комбезы и техжилетки, держали в лапах глобус планеты. Ему казалось, что они слишком похожи на его отца и мать... да по сути, конечно, они и были похожи. Относительно небольшая скульптурная группа стояла на возвышении, а перед ними в парадном строю застыли на постаментах их машины, с которыми они победили энтропию... ну, из тех, которые вообще можно поставить на постамент. По центру мемориала пролегала широкая аллея из плит вулканического стекла, красных и зелёных, и по ним шлёндали все приходящие, чтобы дойти до подножья памятника. На чёрном камне сверкала золотая надпись "Отдавшим свои жизни за жизнь Мира", а под ней шли колонки с именами, занимавшие длинную стену. Где-то там скраю, как точно знал Твин, среди прочих было написано "Нентра Офловна Чернокотова и Твин Лестович Чернокотов".

Оверлункс, задрав жёлтые уши, посмотрел на изваяния, вздохнул, и положил к памятнику пучок цветущих веточек вереска, какового было дорыся и больше в степях вокруг Ист-Лункса. Я вас никогда не предам, мысленно поклялся Твин, обращаясь к оверлунксам, уже ушедшим в вечность - и своим родителям, и всем миростройцам. Тем, чьи имена были высечены на монументе, но главное - к ещё живым. Любого гада, который попробует поднять лапу на нашу Родину, я буду рвать зубами, сказал себе Твин, будь он хоть сто раз оверлункс. А зубы меня ещё не подводили...

– Твинни?
– обеспокоенно мявкнула Кил.

– Всё в порядке, Килли, - ответил он, разжав кулаки, - Пойдёмте, жёлтые морды.

Они ещё задержались, как и всегда, возле "слона". Хобота у него не было, но рыло корабля действительно чем-то напоминало слоновье, а главное, "уши" по бокам, где располагались по четыре движка, собраных в квадратную пачку. Нетрудно было представить, с каким неврысяческим рёвом это чудище взлетало. Похоже, те жабьи челноки, которые сейчас работают на Аусвайсе, это примерно тот же техуровень.

– Священный тростник!
– охнула Инла, задрав голову, - Какой же он здоровенный!

– Ты курнула, чтоли?
– заржал Твин, - У тебя, дочь, этот, как его... склероз, вот. Каждый раз такую фигню говоришь.

– А что?
– искренне удивилась Инла, подтверждая этим, что у неё этот, как его... склероз.

– Ну какбы, - заржал и Жап, - Он тебе каждый раз говорит, что этот "слон" без грузового отсека, который в четыре раза больше, чем моторный.

– У меня этот, как его...
– мявкнула Инла, скатив в смех всех.