Колесница бога
Шрифт:
Затем они спрыгнули на землю, взглянули на Одана, а потом на три трупа.
— О, — сказал первый мальчик. — Ты убил их!
— Отлично сделано, — сказал второй, самый маленький, который бросился в ноги парню с дубиной. — Они работорговцы. Они хватают людей и сажают их в клетки, как диких зверей. Но ты… ты убил их!
К первым трем мальчикам подошли еще трое. Все они были тощие, юркие, быстроглазые. В их грязных космах и лохмотьях скакали блохи. Они напоминали Одану волков, тощих, облезлых волков.
— Мы смываемся, — сказал тот, что был повыше остальных. — Ты идешь с нами?
Одан побежал с ними. Было ясно,
Одан Кудзук присоединился к этой банде, понимая, что эти мальчишки предоставят ему свежие впечатления, новые возможности.
Самое главное, доминирующее впечатление, которое он получил, был запах, жуткий запах. Все было покрыто грязью, в воздухе стояли удушливые испарения. Одан Кудзук, иногда называемый Горбуном, быстро приспособился к новой жизни, познал городскую жизнь.
И так Одан вступил в новую фазу своей жизни в стране Эа, стране, лежащей меж двух морей.
Глава 10,
В КОТОРОЙ ОДАН ВЕДЕТ ГОРОДСКУЮ ЖИЗНЬ
Главарем банды уличных мальчишек был Пип. Одан не делал попыток перехватить лидерство. Ему было ясно, что он легко может расправиться с Пипом, да и с любым членом банды. Его обычная сутулость позволяла ему не выделяться ростом среди мальчишек. Он хорошо знал повадки волчьей стаи. Если Пип почувствует с его стороны угрозу своему авторитету, он будет драться. Одан не испытывал желания стать главарем. Что он может знать о сложностях жизни, полузвериной-полуцивилизованной, в джунглях города.
Он приносил неоценимую пользу во время набегов мальчишек на базар, когда они переворачивали лотки с товарами и тут же убегали со своей добычей — мясом, птицей, фруктами. Они были настоящими базарными пиратами. Грозой базара. Солдаты, которых посылали на поимку этих маленьких грабителей, хорошо знали, что у них нет надежды на успех в этом лабиринте улиц и домов, крыш и лестниц, скрытых убежищ и тайных ходов.
Эти дети были изгоями общества. Никто из них не знал родителей. Никто из них не желал идти в рабство. Они все были вне закона, дети, выброшенные из семей, которые не имели возможности кормить лишний рот. Они были отверженные, отбросы общества. Здесь были и девочки. Они тоже участвовали в набегах. Большеглазые, с длинными спутанными волосами и коричневыми обнаженными ногами. Одан смотрел на них и вспоминал девушку в кустах с перерезанным горлом. А иногда он вспоминал Ишти, которая отвергла ее.
Дни проходили. Солнце грело землю. Карканиз становился все богаче и все могущественнее. Купцы в своих прекрасных домах заключали выгодные сделки и их сундуки распухали от золота. Королевские войска проводили парады, мальчишки шныряли в толпе, и нередко какой-нибудь ротозей обнаруживал, что у него пропала какая-нибудь драгоценность.
Все добытое мальчишки сбывали скупщикам краденого. Одан видел, что и в этой среде царит дух уверенности в себе и чувство выживания, которые ему были знакомы по жизни в племени Хекеу. Здесь только другие условия и требовались другие навыки, а в остальном — все то же самое. Пип однажды
— Я слышал о человеке, который зарабатывал на жизнь, борясь со львами. Голыми руками. Он или очень смел, или очень глуп.
Одан молча согласился с ним.
Некоторые из базарных торговцев платили местным колдунам, прося обеспечить им защиту от грабителей. Чем больше была плата, тем надежнее защита. Но жизнь в городе была сложна и изобиловала парадоксами. Скупщики краденого, которые были заинтересованны в успешной деятельности грабителей, нанимали колдунов, которые своими контрзаклинаниями нейтрализовали защиту. Так что торговцы были в затруднительном положении. Однако бывало и так, что мальчишки страдали от колдовства. Одан видел мальчика, у которого был такой длинный нос, что он волочился по земле и путался в ногах.
— Это Носатый, — объяснил Пип. — Он однажды спер корзину с апельсинами, и колдовство покарало его. Этот идиот даже выбросил апельсины.
Город был разделен на районы, где работали разные банды, и границы соблюдались довольно тщательно. Банда Пипа была самой беззаботной, насколько мог судить Одан. У них не было определенного места обитания. Они переходили с одного места на другое, руководствуясь необходимостью или капризом. Во всяком случае здесь нельзя было долго жить на одном месте, старые дома быстро разрушались. Они были сделаны из кирпича, высушенного на солнце, который не отличался крепкостью. Такой дом не выдерживал больше нескольких лет. А мальчики селились в домах, которые начинали рушиться и поэтому были покинуты людьми. Так что им часто приходилось менять место жительства.
Однажды Одан радостно бежал по улице, направляясь к тому месту, куда только вчера переселилась банда. Он размахивал поросенком, держа его за задние ноги. Поросенок пронзительно визжал, стараясь вырваться, Одан весело хохотал, жизнь казалась ему прекрасной.
В доме, где поселились мальчишки, стояла лестница, прислоненная к крыше соседнего дома. Все было готово на случай бегства. Пип, увидев Одана, спросил:
— Откуда свинья, Одан?
— Из свинарника Уортона, ты же видишь клеймо.
— Вижу. Но не верю. Ты украл ее где-то в другом месте.
— Нет. У Уортона.
— Разве ты не знаешь, идиот? На его ферму наложено новое заклинание. Мы же слышали вчера вечером. У тебя уши воском залиты были?
— Заклинание? Значит, оно не сработало.
Одна из девочек захихикала.
— Подожди немного.
— Да, — сказал Пип. — Это не обязательно должно случиться.
— Ничего, — упрямо сказал Одан. У него было какое-то странное ощущение, когда он воровал свинью. Но затем он был слишком занят тем, чтобы сбежать, скрыться, и у него не было времени проанализировать свое ощущение. Но — предположим, что он теперь околдован? Что мог придумать Уортон для того, кто захочет украсть у него свинью?
— У тебя будут свиные ноги, — фыркнул один из мальчиков.
— Нет, у него будет свиная морда, — предложил другой.
Девочки расхохотались и стали издеваться над Оданом.
Одан старался держаться от них подальше Уж очень от них пахло. Их волосы напоминали ему… но он не мог вспомнить, что именно. В дальних закоулках его мозга хранились какие-то смутные воспоминания о женских волосах.
Одан швырнул свинью Пипу.
— Возьми! Если ты боишься, можешь отдать ее тому, кто не боится колдовства.