Колесница бога
Шрифт:
— Ты просто ничтожный дурак, который суется не в свое дело.
— Да, я дурак. Но не ничтожный. Ты можешь посвятить меня в эту тайну? — и здесь сказалось его воспитание у Хекеу. Голос его стал громче, голова заносчиво вздернулась. — Да или нет?
А в ответ послышалось шипение.
— Полегче, полегче. Ты говоришь, как человек, который хочет, чтобы душа его отделилась от тела. Ты, вероятно, не знаешь моего могущества.
— Если бы я не знал, то не пришел бы сюда. Ты можешь дать мне те знания, которые нужны мне?
— Ты принес золото. Но ты не принес покорности и смирения.
—
— Ты не полубог, Одан Кудзук.
Одан был ошарашен таким заявлением. Он облизал губы.
— Что ты сказала?
Шепот был очень разборчивым, и в смысле слов сомневаться не приходилось.
— Я стара. Я старше, чем ты можешь себе представить. И все же еще до меня было много поколений тех, в чьей мудрости я не сомневаюсь. Страна Эа была населена большими людьми, близкими к богам по могуществу и мудрости. Затем пришли другие люди, маленькие, страшные, похожие на обезьян. Эти люди верили в могущество деревьев и камней, птиц и зверей. Они боялись темноты и населили небо своими ничтожными богами, которых придумали сами.
Одан слушал, старательно вникая в смысл.
— И большие люди, о которых я сказала, победили ничтожных пришельцев, вооруженных кремневым оружием. А затем… а затем пришел день горести и несчастья, день катастрофы для страны Эа. Пришли боги, настоящие боги, в своих сказочных колесницах. Это были настоящие боги. Они дали несчастным маленьким людям новое оружие и новое знание, и большие люди были изгнаны из их прекрасных городов и были вынуждены скрываться и прятаться.
Призрачная белая фигура женщины заколебалась. Одан мог видеть сквозь нее очертания камней. Дым стал рассеиваться, и затем он снова сгустился и зазвучал голос.
— И среди этих новых богов пришли настоящие боги, пришли Ниргаль и Задан, пришли Анки и Луфали, пришли Тиа и Сахмет.
Дьявольское шипение перешло в смех, как будто сам воздух смеялся над Оданом, как будто из черной расщелины за фигурой женщины появилось тонкое вибрирующее лезвие меча.
— И старые боги, которых изобрели трусливые перепуганные люди — Ке и Сетто и прочие, о которых ты знаешь, — стали всего лишь глупым суеверием и сказками для устрашения детей.
И Одан-Кудзук понял. Он все еще стоял, хотя ноги у него сделались ватными. Он попытался что-то сказать, но не смог, затем снова попытался и хрипло выдавил из себя:
— А Одан Эн-Ке, Одан, древний бог…
— Ты идиот! Никакого Одана нет!
— Нет! Я не верю!
— Веришь, или нет, это не имеет значения. Это правда.
Взбешенный Одан инстинктивно реагировал как оскорбленный дикарь с исключительной скоростью и свирепостью. Он бросился вперед, и его меч, выхваченный из ножен, сверкнул в желтом пламени. Этот порыв был инстинктивным, но не бездумным. Когда он бросился на клубы дыма, окутавшие самую прекрасную женщину страны Эа, женщину, недоступную для него, он почувствовал, как вибрация прошла по всему его телу.
Он не думал, что происходит в его мыслях. Он только хотел зарубить, уничтожить то существо, которое приняло облик его Зенары и которое отказывало ему в праве быть полубогом.
Это было оскорбление всей его жизни. И с этим нельзя было примириться.
Шипящий
— Я не вижу тебя, Одан-полубог. Но ты же не сын бога, этого не могло быть… и все же ты невидим для меня.
Бронза сверкала зловещим пламенем, когда Одан поражал со всей силой страсти облик Зенары… Зенара… Дым колебался и не сопротивлялся его ударам. Он широко расставил ноги и бил, бил, стремясь поразить то, что было за этим призрачным сладостным видением.
— Теперь ты снова стал видим, Кудзук. Ты сошел с ума — ты же не устоишь против моего могущества. Я уничтожу тебя…
— До сих пор ты не поразила меня пламенем и дымом. Думаю, что ты не можешь. Я полубог. И я буду богом!
— А я настолько стара и мудра, что ты даже не можешь вообразить себе. Стой спокойно, чтобы я могла видеть тебя.
Одан, стараясь удержать себя от вспышки необузданного гнева, который мог лишить его разума, а это было бы опасно в таком жутком месте, непрерывно перемещался из стороны в сторону, оставаясь невидимым.
— Ты невидим, Одан, и все же… — шипение перешло в пронзительный свист. Теперь Одан с уверенностью почувствовал в ее голосе растерянность и страх.
— Стой спокойно. Ты, видимо, преуспел в тайных искусствах и можешь быть невидимым. Ты невидим, пока двигаешься, но в конце концов ты устанешь, и тогда я покончу с тобой.
У Одана не было времени радоваться тому, что он научился быть невидимым. Однако он знал, что это искусство будет полезно ему в будущем — конечно, если ему удасться выбраться отсюда живым. Значит, он невидим, пока двигается, и становится видимым, когда стоит на месте. Он бросился за спину псевдо-Зенары и стал осматриваться вокруг, как голодный саблезубый лев.
— Может, — сказала Равен на фоне стены непроницаемого мрака. — Может, ты действительно полубог. Ниргаль говорил, что у него есть сын от смертной женщины. Ты не его сын?
— Неужели ты, Равен, не знаешь? — в голосе Одана отчетливо звучало насмешливое презрение.
— Я многое знаю, — призрачный образ Зенары заколебался и исчез. Теперь не было смысла общаться друг с другом с помощью этого фантома. — Я знаю, что новые боги все время воюют друг с другом. Они борются между собой за увеличение своего могущества. Идиоты! И они используют в своей борьбе вас, простых смертных. Говорят, что если у бога будет сын от смертной женщины, то с его помощью он может стать высшим богом. И этому верят сами боги. Но при это сын должен умереть, так как отец получит могущество только в том случае, если принесет в жертву сына.
Теперь в булькающем голосе Равен звучала насмешка.
— Ты хочешь стать богом, Одан-полубог. И я предсказываю тебе судьбу, которая ждет тебя. Ты все еще хочешь найти своего отца и пасть жертвой его величия?
— Ниргаль не мой отец! — воскликнул с негодованием Одан. Весь сарказм его испарился. — Ты лжешь, ведьма!
— Я не лгу. Мне нет нужды лгать вам, ничтожным людям.
Голубое сияние на фоне тьмы пульсировало, колебалось, меняло форму. И Одан знал, что это сияние пронизано злыми силами. Он почувствовал, как зубы его до боли прикусили губу.