Колесница бога
Шрифт:
— Ты ничтожное презренное создание, — снова раздался голос Равен. — Ты не допускаешь мысль, что боги могут использовать тебя как пешку в своей игре. Ты можешь захватить город, свергнуть короля и занять его трон, обмануть народ. И когда ты достигнешь своей мелкой славы, а он станет первым в пантеоне богов, он немедленно скинет тебя вниз и принесет в жертву, чтобы достичь собственного величия и славы. Идиот!
— Да. Так поступил бы Ниргаль, бог дьяволов Эндала. Он сам дьявол. Но мой отец — Одан Эн-Ке. Он всегда был честным, и люди Эреша уважают его. Мой отец не принесет
Шипение усилилось. Голубое сияние стало более ярким, посылая свой мертвенный пульсирующий свет на камни.
Одан наклонился вперед, всматриваясь в жуткие потусторонние формы, возникающие и исчезающие в сиянии.
— Ты можешь верить во что хочешь, человек. Может, Ниргаль и не твой отец — это не важно. Но ты уже достаточно позабавлялся. Ты хвастался, ты сыпал оскорблениями… — и шипящий голос забулькал, как озеро расплавленной серы под горой Вузув. Этот голос, полный ненависти, вернул Одана к реальности, к ощущению смертельной опасности. — …И теперь тебе придется платить за это.
И в это страшное мгновение, когда на его голову должны были обрушиться демонические жуткие силы, Одан почувствовал, что в нем ожила и поднялась его человеческая половина. В это мгновение, когда катастрофа была так близка, ему неожиданно пришла в голову смешная мысль о том, что, наверное, многие боги имеют сыновей от смертных женщин, и, вероятно, целая армия этих сыновей рыщет по стране Эа в поисках своих исчезнувших отцов, и каждый готов к смерти и славе.
Но даже тень улыбки не скользнула по его шершавым губам. Его сильные плечи выпрямились, бугры мышц спины напряглись, глаза из-под густых коричневых бровей с вызовом смотрели на зловещее голубое сияние.
— Ты не человек, — сказал он. Голос его прозвучал совсем неожиданно в этой гнетущей напряженной атмосфере. — Ты демон, слуга дьявола. Я не боюсь твоего колдовства!
Он говорил так, зная, что колдуны Асхурникс и Киду тщательно проверили его и обнаружили, что колдовство так же не действует на него, как на эти дикие камни, заросшие вечным мхом.
— Я обладаю не такими хищным могуществом, как ваши земные колдуны, человек, — Равен говорила шипящим, раздражающим нервы голосом. — Приготовься к смерти. Ты обречен.
По ноткам растерянности в ее голосе Одан понял, что она уже пыталась применить свое могущество к нему и потерпела неудачу. Значит, он мог просто повернуться и спокойно, как на прогулке по улице славного города Эреша, уйти отсюда.
Здесь ему больше нечего было искать. Он и так много узнал. Он пока еще не поверил тому, что услышал об Одане Эн-Ке, ведь все испытания и проверки неоспоримо подтвердили, что он сын Одана Эн-Ке, а многие люди видели сияющую сказочную колесницу в небесах. И если он не сын Одана, значит, он сын какого-то другого бога. Он это ощутил всем своим существом. Он был полубогом!
И он повернулся, чтобы уйти, но не мог двинуться с места.
Но в этом не было колдовства. Ничто не сообщило ему, что он находится в крепких сетях заклинания. Но он не мог двинуться с места.
Раздался полный ненависти смех, похожий на бульканье расплавленной серы в ядовитом
— Встретить свою судьбу, как человек — как полубог — как бог! Для меня все одно.
Голубое сияние пульсировало в такт словам. На каменистой земле вокруг Одана образовалось кольцо. Он посмотрел вниз. Он ощутил приступ тошноты. Его не вырвало, но желчь подступила к горлу и душила его.
Вокруг него в широком кругу между камнями копошились черви.
Сотни — тысячи — извивающихся, покрытых омерзительной слизью червей окружали его. И теперь Одан понял — хотя он все время предполагал, но отказался признать, — что Равен обладает во много раз большим знанием, могуществом, чем он мог получить за всю свою жизнь. Многие знания легко пришли к нему, а за это ему придется дорого заплатить!
Черви пульсировали, скользя друг по другу, переплетаясь между собой, образовывая скользкую массу, состоящую из живых блестящих колец и трубочек блестящего розового мяса. Как будто черви из всех трупов, похороненных на земле Эа, собрались сюда, в сжимающееся вокруг него кольцо. Одан смотрел на несметное количество их, с трудом сдерживая тошноту.
Размеры их были самые разные — и тоненькие белые червячки, похожие на небольших змей, с головками-бусинками и черными глазками, вместо рта у них были присоски, которые сжимались и разжимались, тянулись к телу Одана. Были и толстые черви, которые медленно, но неуклонно сжимали свое кольцо вокруг наглого человека, осмелившегося бросить вызов их повелительнице.
У них не было рук и не было ног. Но руки и ноги нужны только людям. Люди-черви делали свою высшую магию, древнюю магию, существовавшую еще задолго до того, как человек спустился с деревьев.
Черви ели камни. Ели безостановочно, оставляя после себя пустоту. Они непрерывно росли, а камень исчезал. Круглая каменная плита с Оданом в центре ее и кольцо червей, разъедающих камень и приближающихся к нему. Твердый камень под ногами уже шатался. Они подгрызли плиту со всех сторон. Еще немного, и он полетит вниз — вниз, но куда?
Он боролся, но не в силах был скинуть с себя тиски заклятия, которые сжимали его невидимыми объятиями, твердыми, как металл Задана.
Он безумно боролся в своих мыслях. Ведь эти черви нереальны. Они иллюзии, фантомы, создание Равен. И она, эта сука, старая, старая до невероятности, создала эту жизнь. Истоки ее лежат в далеком прошлом. Ее народ — люди-черви — владели всем миром еще до того, как пришли люди. Она называла его ничтожеством. Да, эта Равен, эта великая пророчица, была женщиной-червем.