Колесники
Шрифт:
У Пруденс на сей счет имелась своя теория:
— Они хотят очистить наши души, Чарльз. Сначала мы должны помедитировать, пока не достигнем нужного состояния ума для заключительной стадии нашего похода, потом подвергнемся лишениям плоти, чтобы проверить свою храбрость и решимость.
— Я-то надеялся провести отпуск, а не участвовать в поисках святого Грааля. По-моему, нам надо позвать Мозеса и обсудить ситуацию вместе с ним. Он, должно быть, задается вопросом, что происходит.
— Не стоит. Парень наверняка все знает, прочитал это по телодвижениям монахов. И, конечно, не хотел сообщать нам. — Пру собралась с мыслями. — Скажу тебе так: он пойдет с нами куда угодно.
— Хорошенькое дельце, могу себе представить!.. Но чем выше, тем холоднее, а воздух становится более разреженным, и дышать все труднее.
— Вот почему, Чарльз, нас сопроводили сюда таким неторопливым способом. Чтобы помочь акклиматизироваться. А еще нас снабдят носильщиками и проводниками. Они знают путь и не упустят нависающих снежных карнизов, скрытых трещин или потенциальных лавин. Обитель слишком мала для капризов стихии, поэтому буря нам не грозит. Все, что остается делать, — карабкаться вверх.
Чарльз проворчал.
— Да, но зачем?
— Чтобы увидеть то, что нам следует увидеть. — Пруденс посерьезнела. — Послушай, я давно знаю Кукушку, он ничего не делает без достаточных оснований. Он организовал нам паломничество, устроил некие испытания духа и приведет в волшебное место в центре мира. Не знаю, как ты, но я намереваюсь выяснить — для чего. Понятно, что дело важное. Вопрос: насколько важное?
— Да, похоже, ты права. Давай спать, завтра нам потребуются все наши силы.
— Только, пожалуйста, не приставай.
— Готов рискнуть маленьким расходом сил на доброе дело.
— Конечно, так ты будешь спать лучше!..
Оригинал Джомолунгмы по-прежнему был самой высокой горой Земли, и даже Свободный Китай не мог изменить этот факт. Ее тезка в Новом Тибете, грубо говоря, имела тот же размер, но часть между плато и уровнем моря — половина ее высоты — отсутствовала. Ну и что, на Земле эта часть тоже была невидима, так что копия выглядела убедительно. Однако впечатление она производила не такое сильное, как оригинал, — по причинам, на которые указала Пруденс: умеренный климат и постоянно уменьшающаяся сила тяжести.
Новые тибетцы построили Джомолунгму, чтобы чувствовать себя как дома, поэтому они восстановили всю гору — как непальскую сторону, так и со стороны Свободного Китая (Старый Тибет). Маршрут, который вел к вершине, следовал пути, заданному первыми восходителями столетия назад. Несмотря на более легкие условия восхождения, посетителям и их проводникам потребовалось несколько дней, чтобы добраться до ледника Кхумбу, но чем выше они взбирались, тем легче становился груз носильщиков, да и они сами начинали весить меньше. К тому времени они надели специальные альпинистские костюмы, связанные из шерсти яка, которые закрыли все тело, за исключением глаз; руки были защищены от холода многослойными перчатками. Дышать было легко — не то что земным альпинистам! — потому что давление в пределах Новой Тибетской Обители с высотой уменьшалось медленнее, чем на реальной горе. Зато холод полностью соответствовал подлинному, да и вообще восхождение требовало предельной собранности — падение с тысячефутовой высоты даже при малой гравитации окажется почти наверняка фатальным.
Альпинисты потратили целый день, просидев в палатке, в то время
Путники поднимались уже две недели, на привалах лопали как свиньи, но все равно похудели, прибавляя в силе и уверенности, бесконечно любуясь бурной красотой фальшивых пиков и поразительных видов изогнутого плато Обители. Самой характерной особенностью здесь были птицы, которые иногда пролетали над обрывом снежной равнины по пути к более соблазнительным целям. Белые куропатки, даже журавли. Однажды ночью целая стая уток села на палатку — согласитесь, это не совсем то, что ожидаешь найти на западном склоне горного амфитеатра. Мозес провел с птицами больше часа, рассказывая им анекдоты на безупречном утином — такой напрашивался вывод из поднявшегося кряканья и крика.
Времени для размышлений было вдоволь, и обстановка для этого была самая располагающая, хотя и странно расслабляющая. Проблемы, вызванные Смертельной Кометой, теперь, казалось, отодвинулись не только далеко в космическое пространство, но и далеко в пространстве памяти. Устрашающая необъятность Вселенной представлялась гораздо более существенной, чем мирские свершения рук человеческих.
Неплохо для поддельной горы.
Вечерами путешественники беседовали — не о чем-то конкретном, а только о том, что в данный момент было у них на уме. Они получили возможность глубоко узнать друг друга, оценить недостатки и достоинства, так как любой человек есть сложная комбинация того и другого.
Ночью они спали как дети, ничем не обеспокоенные.
Днем карабкались вверх.
И скоро, слишком скоро, достигли горного хребта, который вел на вершину.
Все трое чувствовали, что в состоянии почти взлететь — так снизилась сила тяжести, — и это сделало их более осторожными, потому что снег был такой легкий, как пух, и такой же предательский, если на него ступить.
Носильщики наблюдали снизу, как трое посвященных подошли к последней стадии своего долгого паломничества — заключительному подъему на пик. А там они нашли Кукушку.
Он сидел в позе лотоса на маленькой круглой тканной циновке, изящной, но простой, тепло одетый, только руки и лицо были незащищены. Поэтому Кукушка подолгу прятал руки под одеждой. На вершине Джомолунгмы было холодно даже для человека, рожденного в Новом Тибете и обученного йоге.
Чарльз испытал благоговение, так поразила его внешность этого человека. Пруденс же обвила руками шею Кукушки — осторожно, чтобы случайно не столкнуть его с горы.
— Мкха'-гро, давно же мы не виделись!.. А вы нисколько не изменились.
Во время этой деликатной атаки пожилой лама вел себя спокойно, как будто наслаждался ею.
— Так же как и ты, дорогая Пруденс. И еще, я же просил не называть меня «небесным странником». Особенно в виду более земных — или я должен сказать «земляных» — сопутствующих обстоятельств.
— Помощь придет благодаря любви фей, — процитировала Пруденс Золотого Гуся.
Чарльз понятия не имел, что значит эта мизансцена: он спросит Пруденс позже, если вспомнит. Кукушка усмехнулся.
— Надеюсь, что помощь прибудет из более материального источника. Причины, по которым я просил вас присоединиться ко мне здесь, в некотором роде сложны и одновременно очень просты. Не знаю, с чего начать. — Его пристальный взгляд задерживался на каждом из них.