Колхозное строительство 8
Шрифт:
— Слушай, а что, если попросить Иран побряцать оружием у границ с Пакистаном? — наконец пришла ему дельная мысль.
— А под каким соусом? И зачем это персам? — поморщился и махнул рукой старший.
— А что? Проблемы с контрабандой, наркотиками, трансграничные банды кочевников зверствуют! — тут же, на ходу, выдал младший, поставив пустой стакан на ворох бумаг. — А если Паки не послушают, и дойдёт до горячего — намекнуть на возможность занять Белуджистан, или, как минимум, уточнить границу в свою пользу. Невелика услуга, но велик возможный выигрыш! И военным полезно, пусть разомнутся!
— Та-ак, принимается… — оживился толстяк, — но маловато! Что ещё?
— Захир-Шах
— Хм… и это принимается. Что-то ещё?
Младший в тандеме немного возмущённо пожал плечами, всем своим видом выражая — да сколько ещё-то надо?!
— По данному направлению — всё! — Снова потянулся к сифону.
— Хорошо! Во всяком случае, хоть что-то. Теперь надо всё это красиво оформить — и я побежал к шефу!
Событие двадцать пятое
— Давай пересечёмся где-нибудь в центре.
— Но как я тебя узнаю?
— Я буду ехать на самокате и сбивать прохожих.
— Ну и как я тебя узнаю?
Игорь Васильевич Бенсен сидел перед своей мечтой и никак не мог заставить правую руку с гаечным ключом открутить стопорную гайку. Нужно разобрать. Нужно зарисовать детали, нужно сделать чертежи — и подетальный, и сборочный. Не самому — выделили целую группу конструкторов на Павлодарском тракторном. Точнее, группы две — ещё одну перебросили из Смоленска, и они будут заниматься автожиром. А вот вторая была сборной: большая часть — местные с Тракторного, но прислали двух человек и из Коврова. Аньку-пулемётчицу и Егора Кузьмича. Вот стоят, пыхтят за спиной. Анька, получившая прозвище за разговорчивость, молчит. Не просто молчит — сочувствующе молчит… что гораздо больше раздражает. Так-то она до тысячи слов в минуту выдаёт, не остановить — да ещё голос бог дал! Какое-то низкое контральто (ми малой октавы?), чуть не бас, и это при не сильно высоком тельце худощавом. Эдакий басящий подросток, но с косичками и огромными зелёными глазами под пушистыми, чёрными без всякой туши ресницами.
Разбирать нужно скутер. Тот самый, из детства, американский Autoped 1916 года. Тот, который и дал названию классу машин — «скутер». Рядом и второй стоял — этот Игорь Васильевич сам усовершенствовал, как бы не сто лет назад. Приладил к переднему колесу более мощный, и в то же время совсем маленький двигатель. Старый же, чихающий и коптящий, как паровоз, пошёл на запчасти для оригинала. Пётр Тишков обозвал их мотосамокатами.
Подняв руку в очередной попытке, конструктор даже коснулся ключом гайки — но рука сама опустилась. Опять духу не хватает! Бенсен встал с колен, отряхнул рабочие штаны и зло сунул ключ открывшей рот Аньке.
— Разбирай.
Отошёл, плюхнулся на стоящую рядом в курилке скамейку. Вспомнил очередной крутой поворот в своей жизни. Позавчера, можно сказать, был авиаконструктором, а сегодня вот уже сменил оперение — стал конструктором самокатов. Опустился с небес на землю.
Послышалось кряхтенье за спиной, но Игорь Васильевич поворачиваться не стал. Нужно разобрать? Пусть разбирают. Он уж проследит, чтобы ни одна гаечка пятидесятилетняя не потерялась! Их осталось на весь мир с десяток. Не гаек — «Автопедов». Музейная ценность. Усмехнулся, вспомнив, с чего всё началось. Как всегда, Джин Минго. Куда без этого собирателя несчастий! Дак и чего с него взять — джин же.
Конструктор на второй день приехал к нему в больницу.
— Без сознания он… Что вы с врачами-то не поговорили сперва? — начал умничать конструктор, но Тишков его прервал.
— Да звонили. Сказали. Не знаю — ведь сотни тысяч жизней спас, и мою в том числе. Знаю, что не специально, и что он этот самолёт и не видел… Но вот второй раз мне жизнь спасает — не мог не приехать. Долги отдавать нужно.
— Пойдёмте, — поднялись, постояли в палате, посмотрели на красно-сине-чёрное лицо Джина — оказывается, он лицом о воду ударился. Сотрясение и нос сломан. Оттого и кровь шла.
— Ладно, пусть выздоравливает. Пойдёмте, Игорь Васильевич, — Тишков уступил место медсестре, что пришла сменить Минго капельницу.
Спустились с помощью ребяток из Кей-Джи-Би и стали прощаться, а Тишков и спрашивает:
— Вы домой? Подбросить?
— Обяжете, а то без транспорта сегодня.
Усадили в рычащего сотнями лошадиных сил чёрного крылатого зверя. Внутри почти и не слышно. Научились делать звукоизоляцию, круче немцев и американцев! Доехали до бросаемого терема, вышли из машины — и пошёл Пётр Миронович с Мэри и мальчиками, выбежавшими из дома при появлении шумного чёрно-крылатого монстра, поздороваться. Вышел, дохромал к дому, и… уставился на Autoped, забыв и о Мэри, и о пацанах.
— Чего это, Игорь Васильевич?
Рассказал. Показал, и даже заставил Дэвида завести переделку и прокатиться перед Первым Секретарём.
— А сейчас такие штуки кто делает?
— Не в курсе. Скорее всего, никто, но ручаться не буду — если и делают, то буквально считанные единицы. А что?
— Золотое дно! Вся Азия. Миллионы, и даже десятки миллионов — да не, даже сотни миллионов желающих! Игорь Васильевич, автожир нам нужен как воздух — без него сельское хозяйство на мировой уровень не вытянем… но вот этот мотосамокат нам нужен ещё больше, чтобы заработать для страны миллионы долларов. Ну, не долларов — валюты… в общем, тонны золота. Пусть и продаваться будет за копейки, но им же там даже обычный мотороллер — дорого, а эта вот табуретка — в самый раз придётся. А, сами знаете, — курочка по зёрнышку, и весь двор… э-гхм. В общем, срочно нужны чертежи! Примерную внешность я потом набросаю. Ну, навскидку, мотор на заднее колесо, и он посреди подножки, а не одна общая. Подумайте о двигателе. Кто сейчас делает лучшие, небольшие? О сигналах. Всё, гоу-гоу!
Вот так и стал самокатчиком.
Событие двадцать шестое
— Мама, я пришёл!
Мама, не отрывая голову от компьютера:
— Ну и где ты шлялся?
— Мам, вообще-то я из армии вернулся!!!
Не верят настоящие коммунисты в роль личности в Истории. История — она, мать её за ногу, сама по себе, движется. Как завещали отцы-основатели — от первобытнообщинного общества к светлому будущему, оно же коммунистическое завтра. Личность же, если она зловредная, может мешать, и чуть-чуть, самую малюсенькую малость, задержать неудержимую поступь Истмата — либо, если она правильная, ну, например, кто из отцов этих, хоть Энгельс вот подойдёт… тогда может и пинка для ускорения придать. Но и пинок не сильно-то резкий — интеллигент ведь, писатель, промышленник, старенький и бородатенький. На тайского боксёра и не похож ни разу.