Колька и Наташа
Шрифт:
Впереди него стоял бородатый сутулый возчик в грязной брезентовой куртке с кнутом в руке. Ему не заказали пропуска. Он не ругался, как другие, не упрашивал, а лишь задавал дежурному вопросы:
— Как же я, собака — два нога, завезу цистерну? А может, у ворот ее скидывать или заворачивать обратно?
Дежурный велел ему отойти и позвал следующего.
Следующим стоял Колька. «Ну, вот и началось!» — тревожно подумал он и громко, срывающимся голосом выкрикнул:
— Здесь на Логинова и других пропуск
— Имя, отчество?
Дежурный начал искать заявку. Рылся в бумагах долго и тщательно. Приподнявшись на цыпочки, Колька видел, как пальцы его переходили от одного листка к другому. И чем дольше продолжались поиски, тем мрачнее становилось на душе подростка.
— Не заказано! — прозвучал безразличный голос. — Следующий!
— Как нет? — не сообразил Колька.
— А так! Следующий!
Колька бросился к вертушке. Его соединили с корпусным цехом. Телефон не отвечал. Колька умолял телефонистку звонить еще и еще. Но результат оказался тот же. Ему пришлось ни с чем отойти в сторону.
— Вот это номер, — пробормотал Генка. — Так я и знал.
— Да ну тебя!
Колька лихорадочно искал выход из положения. Не мог и не хотел он согласиться с тем, что сегодня они не попадут на судоремонтный.
— Должны пропустить! Понял, Минор? Должны!
— А как?
— Вот и я говорю — как? — неожиданно услышали подростки слова подошедшего возчика. — Человек не таракан, в щель не пролезет, а тут тебе цистерна, собака — два нога! — Щелкнув кнутом о голенища, он побрел к выходу.
За ним вышли ребята.
Глава 7. Необычный путь
Они сидели в тени забора, рядом с заводскими воротами, на двух заржавленных якорях. Никому не хотелось говорить Генка, правда, пытался развеселить товарищей, но его шутки гасли в воздухе. Каланча с тупым равнодушием рассматривал свои грязные босые ноги.
Апатия охватила всех.
Душно. Высоко в небе палило солнце. Горячими лучами жгло изнывающую от жары землю. В небе — ни одного облачка.
Колька уныло озирался вокруг. Как пройти на завод, дать о себе знать мастеру?
Рядом с ними стояла телега с большой железной цистерной. Пара тощих коней отбивалась хвостами от назойливых мух. Старик-возчик кончиком кнутовища почесывал затылок, задумчиво изучал свой груз и не знал, как избавиться от него: сбросить или добиваться въезда на завод. «Тоже мучается», — подумал о нем Колька. Но вот старик хлестнул лошадей и, сказав: «собака — два нога», направился в бюро пропусков. «А что если и мне?» — подумал Колька, и ноги уже понесли его вслед за возчиком.
— Попробую еще раз, — деланно безразличным тоном заявил он друзьям.
— Иди, иди, — поддержала Наташа.
Через минуту, когда Колька появился в дверях, все поняли по его виду: опять неудача.
…Меньше
Засунув руки в карманы, Каланча походкой человека, которому делать нечего и терять нечего, направился к цистерне. Обошел ее, осмотрел. Зачем-то даже постучал пальцем и приложил ухо к стенке: «Гудит! Пустая!»
И вдруг глаза Каланчи загорелись. Он посмотрел влево, вправо — у заводских ворот никого не было. Оценив обстановку, Вася, к удивлению товарищей, прыгнул на телегу, отодвинул крышку широкой горловины цистерны и заглянул внутрь. Осмотр его удовлетворил. Каланча прищелкнул пальцами и, подмигнув ничего не понимавшим друзьям, объявил:
— Мозговать, сычи, треба! А ну-ка, — поманил он Кольку, — сигай ко мне.
Колька нехотя подошел. Вася присел на телеге и, склонившись к другу, зашептал:
— Залазь-ка и смотри в дыру!
Колька послушался, но, кроме грязной, покрытой ржавой пеленой воды, на дне ничего интересного не увидел.
— Не соображаешь? Эх, ты! Ну спрячемся в этой гробине и тра-та-та. Фьють туда. Скумекал?
— Да извозчика самого не пускают.
— Пустят! Мужик дошлый. Скорее, а то сховаться не успеем.
…И через минуту, воспользовавшись тем, что у ворот по-прежнему никого не было, компания, будто играя, забралась в цистерну.
Каланча прикрыл крышку. Их окружила темнота. Стены были скользкими. Под ногами — скверно пахнущая вода. Но ничего этого ребята не замечали. Все были захвачены необычайностью обстановки. Наташа сказала:
— Как громко у меня стучит сердце.
Генка нервно рассмеялся:
— А если поймают?
— Помалкивай. Поймают, всыпят, — цикнул на него Каланча.
Больше не разговаривали, прислушивались. При каждом подозрительном звуке вздрагивали. Минуты неизвестности длились долго и тревожно. О появлении возчика узнали по сухим щелчкам кнута о голенища. Любитель задавать вопросы оставался верен себе.
— Заждались? — начал он свой разговор с лошадьми. — А я что — не намаялся, собака — два нога? Да ведь всему бывает конец. То-то же! Теперича, заберемся наверх и божьей помощью — айда, соколики!
Генка заерзал.
— Лезет, музыканты, лезет. А вдруг крышку поднимет?
— Молчи, — прошептал Каланча.
Возчик прикрикнул на «соколиков», и телега, вздрогнув, тронулась, но проехав небольшое расстояние, остановилась. От неожиданности Генка стукнулся лбом о стенку и тихонько охнул. Возчик и охранник заводских ворот разговаривали: