Коллекционер

Виктор Буркон

КОЛЛЕКЦИОНЕР

Кен просыпался тяжело, липкая, серая дрёма никак не желала отпускать его из своих цепких объятий. Всё ещё плохо соображая со сна, он приподнялся над своим ложем, заработав при этом противный приступ головокружения, вызванный не столько шевелением, сколько приторным ароматом местных благовоний. Его замутило. Наверно, так давал о себе знать кальян с тем крепким, забористым зельем, что он курил накануне. Усилием воли подавив накатившую тошноту, Кен разлепил глаза и раздражённо уставился на разбудивших его людей.

– Тысяча извинений высокочтимый господин!
– виновато бубнила напомаженная старуха, в который Кен признал хозяйку одного из местных домов свиданий.
– Безмерно скоблю, что прерываю ваш сон, но вас, господин, ожидают во дворце! Сам Гашибей-хан послал за вами!
– с придыханием сообщила она, не забыв отвесить подобострастный поклон.

Похоже, не так-то часто наместник приглашал на аудиенцию её клиентов, вот старуха и расчувствовалась, лебезя больше обычного и беспрестанно кланяясь.

– Сагиб надо идти! Гашибей-хан не любит ждать, сагиб!
– настойчиво добавил темнокожий человек, стоящий у самой двери.

Кен хорошо знал, что этот старый, проверенный воин, преданный телохранитель и ближайший советник, говорит всегда по существу. Похоже, ситуация, и вправду не терпела отлагательств.

"Но что это за дело, которое не может подождать до утра?
– удивился Кен.
– Неужто войска Кулай-хана приближаются к городу? Да нет, это вряд ли. После давешней битвы Кулай-хан едва ли наскребёт больше двух тысяч нукеров, с таким жалким войском он не посмеет высовываться. Значит тут что-то другое".

Продолжая размышлять о причинах внезапного переполоха, Кен поднялся с постели и принялся медленно натягивать одежду на своё голое, липкое от пота тело. Только сейчас он заметил рядом с собой девушку, стыдливо прикрывшую наготу шёлковой простыней. Кажется, её звали Орхидея или Хризантема, а может быть Лилия. Он постоянно путал "танцовщиц" из местных домов свиданий и эти их "цветочные" имена.

– Слышь, Тальвар, - отвернувшись от девушки, спросил Кен.
– Как думаешь, что там случилось? Чего это Гашибей-хану не спится посреди ночи?

– Не знаю, сагиб, - покачал головой телохранитель.
– Но я на всякий случай поднял наших людей. Пусть будут во всеоружии.

Кен одобрительно кивнул, подобная предосторожность была совсем не лишней. Здесь, в постоянно грызущихся меж собой южных феодах, срочный вызов к правителю мог означать всё что угодно, от внезапного военного похода до немилости и плахи. И в том и в другом случае помощь дружины Кену может понадобиться.

Умывшись

– Господин, а деньги?
– не выдержала хозяйка борделя.

Не останавливаясь, Кен зачерпнул в кошеле горсть монет и небрежно швырнул их старухе.

– Тысяча благодарностей, высокочтимый господин!
– загнусавила та и поползла по ковру, торопливо собирая рассыпавшееся серебро.

Тем временем, Кен вышел во двор и с удовольствием вдохнул тёплый ночной воздух, свободный от запаха приевшихся благовоний. Оглядевшись, он заметил неподалёку от входа свой паланкин, окружённый дюжиной мускулистых носильщиков. Там же стояли стражники из его личной охраны. При виде начальника они вытянулись по струнке.

– Доброго вам, капитан!
– прогавкал крепыш сержант, выделявшийся среди остальных громадным размером и всклокоченной чёрной бородой.

Этого великана звали Гиперион Гепрузоро, но Кен для удобства и хохмы ради сократил его имя до клички Гипгеп. Прозвище прилипло к сержанту, и теперь Гипгепом его величали все сто пятьдесят наёмников Кеновой дружины.

– Здорово Гипгеп, вижу, ты бодрячком, - кивнул крепышу Кен и, не тратя попусту время, уселся в носилки. Место напротив занял Тальвар.

Носильщики крякнули, поплевали на руки, и взвалили паланкин себе на плечи. Воины окружили их по периметру, и вся процессия медленно потянулась к дворцу наместника.

***

Малый придворный совет, составленный из ближайших к Гашибей-хану людей, собрался в третьем дальнем дворе дворца правителя. Тут в прохладном шелесте фонтана, среди апельсиновых деревьев и роскошных цветников, располагалась мраморная беседка, выбранная наместником для подобных целей.

Согласно местным обычаям, собравшиеся расселись прямо на полу, покрытом в несколько слоёв дорогими коврами. Председательствовал, как водится, сам Гашибей-хан, изнеженный толстяк лет сорока-пятидесяти. Не смотря на простодушное лицо и женственные манеры, этот самовластный чиновник отличался повышенной жестокостью, и Кен всегда рядом с ним держал ухо востро. Сегодня это могло стать особенно актуальным, так как наместник выглядел встревоженным, хотя и не подавал вида. Небрежно развалившись на целой груде шёлковых подушек, толстяк посасывал мундштук кальяна, выпуская время от времени клубы ароматного дыма.

Остальные участники совета тоже были хорошо знакомы Кену. По левую руку от наместника расположились придворные чародеи Абдал Джамаль и Раби Цуян, место справа заняли заслуженные старики-генералы Мурза-паша, Ага-паша и Ходзин-паша. Наёмников, составлявших едва ли не половину армии наместника, представляли капитаны Рекс Курт и, собственно, Кен Абара.

Лишь трое присутствующих не являлись постоянными участниками этого сборища. Они сидели отдельно, прямо напротив Гашибей-хана, и в своих бархатных камзолах сильно выделялись на фоне "местной" публики, обряженной в шёлковые халаты и разноцветные шапочки.