Коллекция Кледермана
Шрифт:
– Пока да!
Когда она сидела у постели Альдо – План-Крепен устроилась с другой стороны, – тетушка Амели смогла констатировать, что ему стало намного лучше. Его умственные способности восстанавливались с рекордной скоростью! Это успокаивало, но отнюдь не облегчало задачу. Даже если Альдо встретил обеих женщин сияющей улыбкой!
– Я хочу как можно скорее услышать новости, которые вы принесли, потому что я, разумеется, не поверил ни единому слову об ужасном насморке, который удерживал
– Нет! Из Цюриха. Нам позвонил Ги Бюто и сообщил, что Лиза там, и с ней произошел несчастный случай. Не из самых серьезных, не волнуйся! – поспешила добавить маркиза, увидев, что племянник побледнел. – Она была на шестом месяце беременности, упала и потеряла ребенка!
– Боже мой, упала! После того, что она пережила в замке, еще и это несчастье! Как она?
– Хорошо, насколько это возможно. Лиза пока в больнице, но мы полагаем, что она скоро оттуда выйдет.
Повисла пауза, потом Альдо спросил:
– Вы говорили с ней обо мне?
– Естественно, и я не стану скрывать от тебя, что в ближайшее время она не намерена тебя прощать! Но твоя жена согласилась прочесть в моем присутствии письмо, которое я ей привезла. Полина передала его мне перед своим отъездом. Очень хорошее письмо, в котором она взяла на себя вину за вашу встречу в поезде, призналась в любви к тебе, но уточнила, что эта любовь безответная, и что ты любишь только одну женщину – свою жену!
– Что ответила Лиза?
– Ничего. Она аккуратно сложила письмо и положила его под подушку. Это позволяет надеяться, что она прочтет его еще раз…
– … или порвет после вашего ухода… – пробормотал Альдо.
– Попробуйте быть оптимистом! Это будет лучше для выздоровления! – посоветовала Мари-Анжелин.
– Простите меня! Вы совершили это совершенно не нужное вам путешествие, а я… Вы видели моего тестя?
– Нет, он уехал в Лондон, как только состояние дочери перестало его тревожить. Его секретарь сообщил нам, что он намерен остаться там на несколько дней, а мы не могли себе позволить задерживаться в Цюрихе слишком надолго.
– Значит, Лиза в Цюрихе одна? Почему она не поехала в Вену, к детям и бабушке?
– Она, разумеется, именно так и поступит, когда почувствует себя лучше. Лиза пережила настоящее испытание, понимаешь? И то, что она узнала о твоем состоянии, тоже не пошло ей на пользу!
– На этот счет я не уверена, – отважно заявила Мари-Анжелин, – но я слышала, как Лиза плакала… Как вы догадываетесь, я не входила в палату, а оставалась в коридоре. Я уверена, Альдо, что вам нужно просто запастись терпением! Вскоре вы выйдете отсюда и будете выздоравливать в Париже. У вас обоих будет время, чтобы переоценить ситуацию…
– Не знаю, не знаю. Вы не забыли о том, что Ланглуа намерен ее допросить?
– Это не значит, что он бросит все дела и набросится на Лизу. Да и состояние
– Во всем виноват лишь я один! Не она! Я уверен, что она не замешана в ужасной истории, которая случилась со мной. Так в чем дело?
– Лиза больше не сможет иметь детей! Ты мне скажешь, что у вас уже есть трое, и она должна страдать меньше, чем любая другая женщина…
– Нет! Она должна ощущать это как рану… Чувствовать себя ущербной… Бедная моя Лиза!
– Мы отправимся на поиски доктора Лермитта, чтобы узнать, когда тебя можно будет забрать…
– Как можно скорее! Я не хочу показаться неблагодарным, но хватит с меня больницы!
Дамы были уже возле двери, когда Альдо неожиданно спросил:
– Кстати, вы случайно не видели кузена Гаспара во время вашего визита?
Маркиза и План-Крепен даже не обменялись взглядами.
– Господи, нет, конечно! – ответила одна.
– Нет, не видели! – подтвердила другая. – Вы идете, План-Крепен?
Улыбка, взмах руки, и они вышли.
– Вы лжете намного лучше меня! – оценила госпожа де Соммьер. – Вы даже не покраснели.
– Мы тоже, при всем уважении к нам. Это значит, что у нас хорошее настроение! Если бы мы рассказали об эпизоде с розами и обо всем остальном, Альдо уже садился бы в такси, чтобы ехать на вокзал!
Они были бы весьма разочарованы, если бы узнали, что их прекрасное единодушие не убедило Альдо. Он слишком хорошо знал их обеих! Но он не встал с постели, а, напротив, погрузился в глубокие раздумья, из которых его вырвал только обед, принесенный – в знак особого расположения! – госпожой Вернон.
– О, я вас побеспокоила! – извинилась она. – Вы спали…
– Нет, я размышлял.
– О чем же? Или это нескромность с моей стороны?
– Ни в коем случае! Я хотел бы знать, когда я смогу вернуться в Париж.
– Вам здесь скучно?
– Это было бы неблагодарностью с моей стороны, но мне не терпится вернуться к нормальной жизни!
– Совершенно естественно… Но вы ведь понимаете, что вы все еще нуждаетесь в отдыхе?
– Я готов подчиниться, но в Париже я буду почти как дома, в Венеции, и смогу заниматься делами, оказавшимися заброшенными в силу обстоятельств!
– Хорошо! Я вижу, что вас надо ободрить, – уступила медсестра, поправляя подушки за спиной Альдо так, чтобы ему было удобнее есть. – Я слышала, как доктор Лермитт говорил, что намерен выписать вас в эту субботу. По-моему, он даже предупредил бригаду «Скорой помощи»…
– Еще четыре дня!
– Каким вы бываете несносным! Я забыла уточнить: выписка состоится, если у вас снова не поднимется температура! Теперь вы понимаете, что вам надо делать? Сохранять олимпийское спокойствие! Иначе…