Коллоид доктора Крога
Шрифт:
Миссис Крог с присущей ей энергией взялась за благоустройство древнего обиталища.
Молоденькая прислуга Ани, как птица, летала повсюду. Ее ловкие руки мгновенно уничтожили пыль, паутину и плесень, обращая в позорное бегство мокриц, многоножек и пауков.
— Ани! Ани! — то и дело слышался требовательный голос миссис Крог, и Ани появлялась и исчезала с новыми и новыми поручениями.
Постепенно все принимало приятный для глаза вид: заблестела мебель, на широко распахнутых окнах под легким сквозняком заколыхались гардины, пол стал ослепительно чистым, беспощадно изгнанная пыль открыла красивый узор старых обоев.
Из
Доктор сидел на скамейке у дома и с наслаждением вдыхал свежий загородный воздух.
— Чарльз, — послышался властный оклик жены, — иди сюда!
Доктор послушно пошел в комнату.
— Вот что, — продолжала раскрасневшаяся от суеты миссис Крог, — под свою лабораторию можешь приспособить веранду. Мы с Ани там уже навели кое-какой порядок.
Мысль была удачная: веранда просторная и светлая. Началось размещение лабораторного имущества, которого оказалось довольно много. Здесь были различные химические приборы, бережно упакованные для перевозки, большой бинокулярный микроскоп, вакуум-насос, гидравлический пресс, термометры разных образцов, электроизмерительные приборы, химическая посуда.
Особенно много было круглых стеклянных банок вместимостью от одного до нескольких литров. Доктор знал, что жена втайне претендует на несколько этих банок, намереваясь использовать в будущем под варенье и грибы. Но в этом отношении он строго выдерживал роль хозяина дома и был готов отстаивать свое имущество.
Наконец все размещено. Приборы нашли место на столах и полках, бумаги сложены в ящики, книги — в шкаф. Остальное свободное пространство заняли банки.
— Ну вот, — сказала жена, окинув веранду самодовольным взглядом, — вступай во владение.
Эмма должна была приехать на день позже: она сдавала последний экзамен. Ее комнату миссис Крог убрала с особым старанием.
Прошло две недели со времени переезда Крогов. Лето в разгаре. Волны теплого воздуха, насыщенные ароматом цветов и трав, врывались в широко открытые окна.
Эмма то качалась в гамаке с книгою в руках, то, схватив мохнатое полотенце, убегала купаться на озеро. Миссис Крог деловито распоряжалась по хозяйству. Мелькало белое платьице Ани, и раздавался ее звонкий голос.
Но вся эта шумная жизнь проходила мимо доктора Крога. Он надолго уединялся в своей лаборатории. Миссис Крог, которая безраздельно властвовала во всем доме, увы, теряла эту власть в научных апартаментах мужа. Ее шумный напор встречал там молчаливое, но упорное сопротивление.
Лаборатория была затенена шторами, чтобы жгучее дневное солнце не нагревало помещение. Как муха, гудел маленький вентилятор. Высокая нескладная полусогнутая фигура Крога качалась над лабораторным столом, который дополнительно освещался электролампой, глубоко скрытой рефлектором. На столе в пузатых колбах выпаривались разноцветные жидкости. Другие колбы с жидкостями охлаждались в больших кристаллизаторах с водой. Булькал водоструйный насос. Пар тонкой пленкой застилал очки доктора, и тот то и дело снимал их и протирал платком. Временами он дергал за шнурок, и тогда раздвинувшиеся шторы впускали в комнату потоки солнечного света.
Крог, подняв на уровень глаз колбу, на дне которой колыхались маленькие студенистые комочки, долго и внимательно рассматривал
— Все не то, все не то! — бормотал доктор, ероша свои жидкие светлые волосы,— еще один полипептид — только и всего!
Шторы сдвигались, и вновь нескладная фигура в белом халате качалась над лабораторным столом.
— Чарльз, — раздавался наконец громкий голос жены, — да что же это такое! Третий раз зову тебя обедать!
— Ммм... ах, да, да... иду, — бормотал Крог.
Был теплый летний вечер. Первые звезды уже проглядывали сквозь сгущающуюся синеву неба.
Миссис Крог позволила себе короткий отдых после многотрудного дня. Усевшись поудобнее в кресле, она вышивала какой-то замысловатый узор. Эмма сидела в отцовской качалке у открытого в сад окна. Она не без удовольствия вспоминала о последних днях, проведенных в городе.
«В сущности, Жорж очень приятный молодой человек, — думала Эмма, — он воспитан, умен, да и внешне...»
Жорж был сыном профессора Блунка, коллеги доктора Крога по институту.
«И почему это папа так его недолюбливает?» — продолжала размышлять девушка. Она вспомнила шуршащий бег автомашины и красивые сильные руки, лежащие на руле.
Мысли были прерваны скрипом двери. На пороге лаборатории стоял доктор Крог.
— Чарльз, — воскликнула жена, — на тебе лица нет!
И действительно, доктор был необычно бледен и взволнован. Вместо ответа он поманил пальцем и скрылся в дверях. Миссис Крог и Эмма поспешили за ним.
— Смотрите, — произнес доктор благоговейным шепотом и указал на большую банку с питательной смесью, красиво освещенную зеленым светом. На дне ее виднелись два маленьких, величиной с горошину, комочка бесцветной слизи.
— Уф, — облегченно вздохнула жена, — ну и напугал же ты меня, право!
— Да смотрите же!
Сначала миссис Крог и Эмма не заметили ничего особенного, но, приглядевшись внимательнее, они увидели, что студенистые комочки увеличиваются на их глазах. В то же время совершают амебоидное движение, перемещаясь по краю банки. Вот они увеличились примерно вдвое и вдруг... каждый распался на два комочка. Так повторялось несколько раз. Спустя немного времени в банке было уже несколько комочков, и все они росли, двигались, размножались.
Молча смотрели все трое на необычную картину.
— Папа, — полушепотом спросила наконец Эмма, — что это такое?
Доктор ответил не сразу. Он, казалось, не мог оторвать взгляда от банки.
— Это... это... — начал он, не находя слов, и вдруг мгновенный подъем энергии вернул ему дар речи. — Дорогие мои, это то, к чему я стремился долгие годы! И вот — оно здесь!
Длинный палец худой жилистой руки, подрагивая, устремился на банку.
Напрасно ворочался доктор Крог с боку на бок, призывая сон. По замкнутому кругу мчалась все одна и та же навязчивая мысль: «Как это получилось?» Он мысленно воскрешал всю сложную подготовку к опыту, сам опыт... Все факты выстроились в длинный стройный ряд... Все на месте, но... какое-то звено, причем самое важное, ускользнуло от его наблюдения. Снова и снова продумывал он опыт. Вот... вот сейчас он поймает нужное... Нет! Опять ускользнуло!