Коллоид доктора Крога

Могилев Лев

Он нащупал халат и туфли. Осторожно, стараясь никого не разбудить, вышел в коридорчик, ведущий к лаборатории. В темноте едва не ударился о дверной косяк. Невидимая дверь скрипнула, заставив его вздрогнуть.

— Ффу ты, окаянная, — пробормотал он, — нужно обязательно смазать...

Включив свет, он с какой-то опаской направился к столу и заглянул в банку. Так оно и есть! Удивительные комочки размножились необычайно: их были сотни.

С величайшей предосторожностью доктор стал переносить на стол банки, наполненные драгоценной

питательной смесью. Когда из них возникла целая батарея, он с поразительной кропотливостью стал рассаживать слизняков при помощи пипетки по несколько штук в каждую банку. Увы, банок не хватило. Тогда он притащил новые...

Занятый этой адской работой, доктор не замечал времени. Сквозь сомкнутые шторы пробивалась рассветная синева.

— Чарльз! — в дверях стояла миссис Крог. — Так нельзя, ты должен отдохнуть!

Доктор поднял на нее воспаленные глаза.

— Я лягу... Не беспокойся, я лягу, посплю немного, — виновато пробормотал он, направляясь к двери и вытирая руки о халат.

Тонкие стрелки солнечных лучей проникли через шторы в полутемную комнату. Они упали на пол яркими пятнами. Быстро одевшись и освежившись холодной водой, доктор прошел в столовую, где в плетеном кресле восседал Леви. Миссис Крог, занятая хозяйскими делами, на ходу переговаривалась с ним.

— Ну и спишь ты, старина, — сказал Леви, приветствуя друга.

Действительно, время было обеденное. Доктор внимательно посмотрел на Леви, стараясь угадать, знает ли тот что-нибудь о вчерашнем, или нет. Конечно, не знает. Крог почувствовал необоримое желание поделиться всем со своим товарищем. Он было потащил Леви к себе в лабораторию, но жена решительно потребовала не трогать гостя до обеда. Скрепя сердце доктор согласился. Но и сам он, усевшись за стол, почувствовал, что голоден. «Как видно, большого количества энергии стоило мне вчерашнее», — мелькнуло в голове.

Ни миссис Крог, ни Эмма ни словом не обмолвились о вчерашнем. Доктор был им признателен: ему, и только ему, первому они предоставили право рассказать обо всем.

Поблагодарив рачительную хозяйку, Леви сказал:

— Ну вот, теперь, старина, и с тобой потолковать можно.

Он закурил сигару, с удовольствием затянувшись дымом.

— Уф... Да куда же ты? Постой...

Но доктор уже скрылся в дверях лаборатории.

Пройдя за ним, Леви увидел, что Крог быстро переходит от одной банки к другой, наклоняясь над каждой из них.

— Эх, Чарли, совсем ты потонул... Э, да что это у тебя такое?

Леви заглянул в одну из банок

— А ты понаблюдай...

Крог подвинул ему стул.

— Я тут вижу каких-то бесчисленных слизняков... и... смотри-ка! Смотри-ка! Они все время распадаются! Нет, ты скажи мне, что это такое?

— Я, понимаешь ли, и сам не очень-то знаю...

— Но, может быть, это какая-нибудь зараза... или, как там по-вашему, инфекция...

Леви

опасливо покосился на банки. Он был физиком и не очень-то разбирался в биологии.

— Да нет же! Не в этом дело! Я ведь тебе рассказывал, Ден, о своих последних опытах. Мне удалось синтезировать ряд полипептидов. Я все время придерживался мнения, что загадка живого не столько в самой химической структуре, сколько в каких-то сложных, нам не ведомых энергетических соотношениях внутри и вне коллоидной системы... И вот все эти полипептиды были очень сложными и абсолютно инертными. Тогда я стал подвергать некоторые из них различным энергетическим воздействиям. Откровенно говоря, много импровизировал... И вот получилось... притом так неожиданно... я, понимаешь, опустил какое-то звено...

— Но что это, живое или мертвое?

— Не знаю... Оно растет и размножается... Значит, ему свойствен обмен веществ.

— А в чем они сидят у тебя, в воде?

— Нет, это различные питательные среды. Постой...

Пересадив в чашку Петри один из комочков, доктор поместил его под бинокулярный микроскоп. Он долго работал макровинтом, казалось, забыв о существовании Леви. Затем уступил ему место у микроскопа.

— Смотри.

— Но я ничего не вижу, — бормотал тот, старательно глядя в окуляры, — вернее, вижу какую-то бесцветную однородную массу.

— Вот в том-то и дело... Картина совершенно незнакомая для биолога. Никаких структурных признаков живой материи!

— Да-а-а...

— И тем не менее оно ведет себя, как живое! Но если это живое, то оно абсолютно свободно от влияния многих миллионов лет органической эволюции. Оно лишено наследственных свойств... А это... это значит, что полученный коллоид обладает неограниченными приспособительными возможностями!

Леви молчал, с удивлением и в то же время с восхищением глядя на своего друга.

— Вот что, Ден, — продолжал доктор с горячностью, — сейчас мы с тобой проверим кое-что...

Пересадив несколько комочков в большую колбу с водой, он стал ее нагревать на спиртовке. Оба внимательно следили за температурой воды. Ртутный столбик медленно полз кверху. Двадцать... тридцать... сорок градусов... Комочки тихо ползли по стенке к поверхности воды. Пятьдесят... шестьдесят... семьдесят градусов...

— Растут, черт возьми! — воскликнул Леви. Он в волнении заходил по комнате.

— Ну и изобрел же ты чертовщину, старина!

— Закипает, — прошептал доктор.

— Ну?!

Леви подошел к колбе. Со дна ее взлетали крошечные пузырьки. Слизняки скопились у поверхности и стали почти прозрачными. Роста и деления больше не наблюдалось, но, приглядевшись внимательнее, можно было заметить их слабые движения.

Экспериментаторы сидели ошеломленные.

— Ну и дела! — проговорил наконец Леви.

— Вот что, — встрепенулся доктор, — давай сделаем другой опыт...