Колодцы предков (вариант перевода Аванта+)
Шрифт:
Тетки прекратили работу и в один голос заверили, что к фамильным развалинам не прикасались. Расчищали мусор, вот тут и там, а с этого бока и не подходили. И нечего к ним придираться!
— Как это не прикасались, когда очень даже прикоснулись! Жалуются, что устали, а сами… Вот тут была горка, а теперь ямка. Вот тут торчали камни, а где они теперь?
Люцина первой вырвала у меня из руки фотографию, но не долго могла ею пользоваться одна, сестры подскочили с двух сторон и все трое принялись разглядывать развалины и сравнивать их с фотографией.
— Иоанна права, — признала
— Да ведь никого же здесь за эти дни не было! — возразила мамуля.
— Само раскопаться не могло! Тереса, Ядя! Вы здесь ничего не трогали?
Обе категорически отрицали свое участие в развале развалин. Тетя Ядя была потрясена. Рассматривая свою пленку, она с волнением повторяла:
— Надо же! Глядите, какое вещественное доказательство у меня вышло! И в самом деле, вот этот участок выглядит совсем по-другому.
Ничего не понимая, разглядывали мы молчаливые камни и запыленные заросли крапивы и лопухов. Больше всего жаль мне было старинной дверной ручки.
— Глядите, еще не засохла! — ткнула Люцина в березку, которая на фотографии еще росла, а теперь лежала на куче хлама.
— А это что такое! — возмущенно воскликнула мамуля. — Я же говорю, мусор не убывает, а прибывает! Какого черта вы опять притащили сюда вашу проклятую цепь? Ох, простите, грубо выразилась, но с вами последние нервы испортишь. Объясните мне, зачем вы ее подбрасываете?
— Лично я никаких цепей не подбрасывала, — рассеянно отозвалась Люцина, о чем-то думая.
Я обернулась. Та самая цепь, которой Люцина и Тереса были скованы на фотографии, лежала рядом с развалинами, у края свалки.
Тереса вытаращила на нее глаза:
— Ничего не понимаю! Ведь я лично оттащила ее вон туда, к забору!
До нас наконец дошло — к работам по расчистке территории подключилась какая-то неведомая нам сила. Ни одна из нас не приволокла обратно сюда эту тяжеленную цепь, которую с трудом оттащили к забору. Тетя Ядя торжественно заверила меня, что она собственными глазами видела, как две пыхтящие рабыни бросили эту цепь вон там, у самого забора. Жаль, что на фото не запечатлела. Я верила ей и без фото, слишком очевидными были изменения в пейзаже.
— Выходит, мы стараемся, убираем, а кто-то обратно подбрасывает мусор на свалку! Берет отсюда, с развалин, и подбрасывает туда, где мы расчищаем место под цветник.
— Интересно, кому мешает то, что мы хотим навести здесь порядок? — удивлялась мамуля.
Я уже раскрыла было рот, чтобы объяснить — кому, да вовремя прикусила язык. Взглянула на Люцину — похоже, она подумала о том же. Добрая тетя Ядя высказала предположение — возможно, это делает Франек. Хозяин участка не желает у себя никаких перемен и тактично дает нам это понять. Или Ванда, его жена. Или Казик, их сын.
— Не думаю, — сказала мамуля. — Мы скоро уедем, и они в три счета опять сделают здесь свалку. Впрочем, я их на всякий случай спрошу.
Вечером мы удостоверились, что инсинуации тети Яди беспочвенны. Франек целыми днями работал в поле и ему совсем не улыбалось заниматься дополнительным физическим трудом на свалке. Ванде вполне хватало дел по хозяйству. И хотя она посмеивалась над глупым занятием
— Вот что! — решительно сказала я. — Бросим все силы на свалку! Расчистим ее и посмотрим, что за этим последует. Подбросят еще что или нет…
На рассвете Люцине приснился страшный сон. Кто-то в темноте подкрадывался к нашим развалинам. Кто-то очень страшный, очень кровожадно подкрадывался. А в руке держал ту самую декоративную дверную ручку! Сжавшись в комок, Люцина спряталась за изломом стены, стараясь не дышать. А тот шаг за шагом приближался, и непереносимый ужас обуял Люцину. Даже если и хотела, она не смогла бы пошевелиться. Вот на фоне неба уже можно различить чей-то темный силуэт. Одной рукой человек отвел в сторону, как дверцу, камень, преграждающий путь к руинам, другую, со старинной ручкой, поднял высоко вверх. В этот момент из-за туч выплыла луна и осветила все вокруг, в том числе и лицо неизвестного, а на этом лице выражение такого нечеловеческого ужаса, что Люцина с воплем вскочила, чтобы обернуться и увидеть, чего же он так испугался.
И проснулась. Какое-то время она неподвижно лежала, приходя в себя. В конце концов, ничего такого особого кошмарного во сне не происходило. Подумаешь, кто-то крался в темноте, подумаешь, замахнулся ручкой старинной двери. Страшной была сама атмосфера сна, преисполненная ожиданием чего-то ужасного.
Возможно, Люцина как ни в чем не бывало повернулась бы на другой бок и опять заснула, если бы ей не вспомнился другой сон, который она видела много лет назад. Жила она тогда на даче, небольшом одноэтажном домике в саду, обнесенном сеткой. И вот ей приснилось — кто-то вошел в садик. Через калитку, нормально. Прошел по дорожке к дому, вошел в дом, приближается к ее комнате. Протягивает руку, берется за ручку ее двери…
Люцина проснулась и в момент пробуждения автоматически включила прикроватную лампочку. И в ее свете, теперь уже наяву, увидела, как дверь ее комнаты потихоньку открывается…
Вскочив с постели, Люцина схватила халат и, зажигая по пути все лампочки, кинулась в прихожую. Там никого не оказалось. Люцина обошла весь дом — никого! Входная дверь оставалась запертой. Погасив все лампочки, Люцина отправилась досыпать. А наутро она обнаружила свежие следы мужских ботинок, ведущие от загородки к раскрытому окну веранды и обратно…
Вот это происшествие и побудило Люцину действовать. Недостатка в храбрости у нее никогда не было. Накинув халат, в домашних тапочках Люцина вышла из дому. Светало, но еще не рассеялась предутренняя мгла. Пройдя через двор, Люцина вышла к овину, обошла его кругом и приблизилась к развалинам. Вот место, которое она видела во сне.
Я проснулась от того, что кто-то тряс меня за плечо. С трудом разглядела в неясном предрассветном сумерке лицо Люцины.
— Да проснись же! — шептала тетка. — Пойдем, хочу убедиться, что у меня не галлюцинации Может, Яде следует еще сделать пару снимков? Понятия не имею, как сказать об этом твоей матери и Тересе. Да проснись же!