Колодец
Шрифт:
А меня опять тот же злой смех душит.
– Очень, - говорю, - вовремя! Стало быть, все испохабили и за помощью пришли? Не слишком ли рано?
– Сейчас не время обижаться, - говорит.
– Правы мы или нет, но речь идет о большем, чем все обиды и недоразумения. Это судьба твоей цивилизации, да и моей в какой-то мере тоже, ведь от того, как мы поступим сейчас, будет зависеть наше последующее отношение к себе и миру.
– Да при чем тут обиды! Неужто тебе в голову не пришло, что люди - не камни какие-то, что голой логикой тут ничего не возьмешь? Как же это вы, не спросясь дороги, в путь двинулись?
Молчит.
– Ладно, говорю, - рассказывай. Как дело-то было?
– Сначала, - отвечает, - было проведено обследование с помощью дистанционно управляемых автоматов. Во многих местах взяты пробы воды и почвы для проверки на концентрацию токсичных веществ. Подтвердилось, что их содержание значительно превышает допустимые санитарные нормы.
– Та-ак, - говорю, - все по правилам. Какие они хоть на вид, автоматы-то ваши?
Он полез в сумку и достает кассету с кристаллами. Выщелкнул один, подает. Я по-быстрому наладил свою машинку, кристаллик заправил, включил. Оно в записи для меня без цвету выходит, но местечко я признал: Кривой овраг, что к Ленивому ручью переламывает. Там как раз у Беспалого Рота огородик. И вот по самому по огороду лазит такая штука, ну, вроде гриб на шести ногах, где-то этак в полроста человеческого. Картинка вертится: то земля мигнет, то небо, то деревья, а то вдруг человеческая фигура. Как-то боком она, а видно, что улепетывает.
Ну, выдернул я голову, гляжу на Наставника и сам не знаю, плакать, смеяться ли.
– Ясно, - говорю.
– Давай дальше!
– После проверки результатов анализа было решено перейти к решающей стадии эксперимента: к непосредственному Контакту.
– И вот так сразу - просто в деревню поперлись? Прямо средь бела дня?
– Нет, отвечает, - чтобы избежать излишнего облучения, было решено использовать ночное время.
– А ты что, не знал, что мы ночью спим?
– Я не думал, что это имеет значение. Ты легко переносил нарушение режима.
– Да, - говорю со смешком, - это вы им режим порушили! Эдак-то черной ночью целая куча нечисти... вот уж разбудили, так разбудили! Ладно, давай свои записи, полюбуюсь.
– По-твоему, дело в том, что мы пришли в поселение ночью?
– Да нет, - отвечаю.
– Днем-то вы еще страшней.
Подстроился, и опять перед глазами замелькало. Камни, трава, выбоины черные. Ствол какой-то мигнул, кривой, ободранный, вроде чем-то даже памятный. Мигнул и пропал, и опять земля, камни, кустики чахлые. Низко сняты, видать, прямо с чьих-то рецепторов писали. Глазу непривычно, а места помалу узнаю. Это они с Низкой стороны заходят, где Бассов двор. Ну да, вот сейчас в Гнилую лощину слезут, а там уж до огорожи рукой подать. Ну вот, болотина замелькала, кочки пузатые, ямы с черной водой. Это тут-то черная, а на деле рыжая, вонючая. А вот и жерди обозначились. Совсем у Басса ограда худая, видать, как был лежебока, так и остался.
Что-то знакомое мне в манере записи почуялось. Вот такое, характерное: сперва панорама, а потом тем же путем - вразбивочку.
– Ты писал?
– спрашиваю.
– Сам, выходит, надумал прогуляться?
– Я ведь немного знаю твой язык, Ули, - отвечает.
Ну, не проломишься сквозь их логику! Будто удивишь этим наших-то, будто они знают, что какой-то другой язык есть!
А огорожа рядом, какая
А скот-то, небось, уже по всей деревне ревет! Пугливый он у нас, запаху чужого не выносит. Да и уши давит, люди еще не чуют, а авры уже перепугались. И тут, как ждал я, тихонько так, мягко повалились жерди, и вошли они прямиком на грязный поганый Бассов двор.
Доглядел я, стиснув зубы, как люди улепетывают, как бабы детей хватают да тащат, как авры взбесившиеся плетеную стенку вывернули и тоже прочь понеслись, а дальше мне и глядеть не хотелось.
– Что, - спрашиваю, - закидали вас камнями у Верхнего перевала?
– Да, - говорит удивленно так.
– Еще и огонь развели поперек улицы, копья зажженные швыряли?
– Откуда тебе это известно?
– спрашивает.
– Я ведь этого не записывал!
– Так я б тебе все загодя рассказал!
Стоит он перед мной такой разбитый, несчастный, слов найти не может. Ровно счет для него перевернулся.
– Но ведь если ты знал, - говорит, - Ули, если ты знал, почему же ты меня не предупредил? Если все бесполезно...
– Бесполезно? Эх вы, - говорю, - мудрецы! Как же я мог знать, что вы вперед хлеба за мед приметесь? Что меня из дела выкинете? Да на что он вам так спешно этот Контакт дался? С животных начать не могли! У зверья, поди, те же беды!
– Как ты не понимаешь, Ули, - говорит, - это единственная наша возможность. Чем быстрее мы это сделаем... Слишком много возражений, понимаешь? И эти возражения выглядят достаточно убедительно... для большинства.
– Да ну! И что ж они говорят?
– Что санитарные нормы установлены для нас, и неизвестно, является ли такая концентрация токсичных веществ опасной для верхних. Что существа, приспособившиеся к гибельным для нас условиям на поверхности, должны обладать защитными механизмами, способными нейтрализовать почти любое внешнее воздействие. Что твое утверждение о том, что уровень мутаций превышает допустимый, и что у верхних разумных сдвинут жизненный цикл, нуждается в тщательной проверке, поскольку ты можешь не знать, как обстоят дела в других популяциях. Не исключено, что разные подвиды и расы верхних разумных очень значительно отличаются друг от друга. Что разброс в пределах - явление естественное, вызванное, возможно, жестким излучением звезд. Что наличие мертвых зон может быть обусловлено не нашей деятельностью, а, скажем, природными условиями поверхности. Продолжать?
– Да нет, - говорю, - хватит. На что ж ты тогда надеялся?
– На Контакт. На прямое обследование генетического материала.
– Эх, - говорю опять, - Наставник! Что ж ты наделал! Ладно, оба мы с тобой виноватые. Ты - что по мне о людях судил, а я - что по тебе о ваших.
– Но почему?
– спрашивает.
– Почему, Ули?
А мне уж и говорить расхотелось. И себя жаль, и его, и дела нашего загубленного.
– А потому, что разные мы очень, понимаешь? Ни обычаи у нас, ни логика не совпадают. С маху того не одолеть - время нужно и терпение, да еще доброта. У тебя-то всего в достатке, а у прочих ваших, выходит, и вовсе того нет. Вот и загубили дело.