Колокольчики мои. Happy end при конце света (сборник)
Шрифт:
Мамуль, я не плакала! Честное слово! Давно не плачу по таким пустякам. Как выражается баба Марфа – «врёшь, не возьмёшь!».
Самый крупный осколок закатился за ножку кресла, в котором сидел братец. Я всё-таки не удержалась и подняла голову – посмотрела на Лиса.
Вся его поза выражала отстранённость от происходящего и на лице – абсолютный пофигизм. Даже полумаска не могла его скрыть. Лучше бы хлопал в ладоши, честное слово! Ведь смешно – полёт цыплёнка!
Да, я уже рассказывала про новую «фишку» местной «золотой» молодёжи. Но расскажу ещё раз. Я вообще все новости пересказываю, сама знаешь, не по одному разу. Месяц назад братец со товарищи
Я немного отвлеклась.
Не подумай, что заговариваю зубы, придумываю, как соврать получше или выгородить себя. Просто вспомнила, что пыталась разглядеть на физиономии Лиса какие-то человеческие эмоции и не преуспела в этом.
Глянул быстро, фыркнул. И я услышала тихое-тихое:
– Чикен!
Как плюнул, честное слово!
Тогда терпение и лопнуло. Я подъехала к стойке, где делаю заказ, попросила налить пиво не в стеклянные бокалы, а в большие пластиковые стаканы. Нарезала огромную пиццу, покружилась по залу и опрокинула поднос на стол перед их компанией. Бах-х! Полный восторг! Чтобы всем досталось! И братцу тоже.
Да, я не была в состоянии аффекта. (Во что помню! Дяди-Ёсино словечко!) Я же специально попросила пластик. Во-первых, ещё раз осколки собирать не хотелось, во-вторых, мне и так за четыре бокала расплачиваться…
…Мамуль, меня не выгнали. Думаю, что Поля эти детки достали тоже!
Он даже шепнул: «Давно бы так!» И подмигнул.
Вот классный мужик! Он, конечно, в зале мне выговор сделал, но я-то знаю – это так, для порядка. Зовут его, думаю, по-другому, но представился, когда знакомились, именно так: «Хозяин ресторана или, на худой конец, кафе должен носить имя Поль. Не будем изменять традиции».
Ну, Поль так Поль. И ролики – это его идея. Твоя дочка – единственная официантка на роликах во всех кафешках наших Колоний.
Временно удалённая из зала, я зализывала раны у входа в подсобку. Дула на ушибленное колено. Конечно, можно надевать наколенники, но к форме официантки – фартучек и прочее – они как-то не идут. И вообще, кое-кто может подумать, что я струсила. Пластырь телесного цвета – и всё в порядке! Да и падаю не так часто.
В зале вместо меня хозяйничал робот-официант. Опять же в обычных кафе только роботы – и каких только нет! – летают, ползают, бегают. А у нас официантки, как в старину. Роботы только на подмену. Над ними ведь не поиздеваешься.
Ты всегда говорила, что ничего случайно не происходит. Ты права как всегда! Если бы Рита (или Сьюзи) не подставила мне подножку, если бы я не сотворила всё остальное – пропустила бы приход спецназовца. Я его Здоровяком прозвала.
А тут глянула на улицу – он! Каланча. Стоит, оглядывается. Глазки-алмазки.
Сначала так обрадовалась, что чуть было сразу не вылетела на улицу. Вовремя остановилась. Сняла фартук и шапочку, схватила плащик с вешалки и сумку, не торопясь открыла дверь и не спеша проехала мимо – так, чтобы он меня разглядел.
На улице здесь всегда прохладнее, чем в помещении. Я обычно плащик надеваю, как
Улицы в Колониях гораздо уже, чем в городах на Земле. И машины размером поменьше, напоминают гоночные кары, но двухместные: сиденье шофёра, а за ним одно пассажирское кресло. Обычно на заднее молодёжь забирается парами, а Тэдди ещё и рядом с собой на водительское место кого-нибудь сажает. Майка, например.
Вообще, машины здесь котируются как предмет роскоши. Тем более что после Второго этапа войны их больше не выпускают. И «стрелки», маленькие летательные аппаратики, сконструированные специально для сообщения между Колониями, тоже довоенного образца. Нам, «цыплятам», права пилота не выдают и машины водить не разрешают. Так что я летаю на общих «стрелках» и езжу на маленьких автобусиках: мест на десять.
Потолки над улицами низкие, но их подсвечивают так, чтобы иллюзия неба сохранялась. Даже облака плавают. И кажется, что плывут высоко-высоко! Утро, день, вечер, ночь – по земному времени. Потом, говорят, это отменят. Когда все окончательно адаптируются.
Ехала тихонечко, поглядывала в стёкла витрин. Здоровяк шагал за мной. Молодец, соображает! Мне он в прошлый раз не очень понравился. Смотрел как-то неприятно – пристально. Предыдущий «почтальон» был симпатичнее.
Но тот пропал куда-то. А колонистов, которым разрешён выход наружу, – мало. И все они или в 1-й или во 2-й Колонии работают, а живут в других. Вычислить «почтальона» – труд ещё тот!
Заехала в «Киви», большое кафе, куда ходит народ попроще – всё больше из обслуги.
В масках здесь никого не увидишь.
Здоровяк плюхнулся напротив меня.
Ну и глазки у него! И мускулы под серой курткой – буграми.
У нас договорённость – расплачусь колечком. Пять моих зарплат ушло на фигульку с изумрудиком. Колечко, завёрнутое в фирменную салфетку «Киви», лежало в сумке с тех пор, как я начала ждать возвращения Здоровяка. Всё было продумано заранее.
Я заказала кофе и пиццу. Здоровяк добавил ещё парочку салатов и пиво. Стол был заставлен. Футлярчик с гигиенической губной помадой подкатился к моей тарелке. Я достала из сумки косметичку, вывалила на стол содержимое. Улыбаясь смущённо, припудрила лицо, кося при этом глазами по сторонам. В косметичке, правда, кроме зеркальца и носового платка, до недавнего времени ничего не было. Но дней пять назад – как чувствовала! – купила пудру и тушь для ресниц. Хотя до сих пор не крашусь, честное слово!
– Всё нормально, – Здоровяк хохотнул. Подвинул к себе салфетку с кольцом. – Маловат изумрудик-то!
– Нормальный изумрудик! – возмутилась я. – Слушай, спецназ, цену мы с тобой обговаривали!
– Жизнь дорожает, деточка! Да и колечки эти теперь не в цене. И за риск доплатить нужно. Посидим где-нибудь в укромном месте? Поговорить есть о чём.
Неприятный тип. Но выбирать было не из кого. Мам, это, как говорится, издержки, в смысле – такие накладочки случаются. И тебе беспокоиться не о чем. Правда, правда!
Хмыкнув, я мгновенно собрала содержимое косметички, не забыв футлярчик. Набрала цифры своей платёжной карты на панели стола – расплатилась. Обычно убегаю быстро. На роликах как-никак! Даже не оглянулась.
Но век живи, век учись! Правда, есть такая пословица? Или поговорка? Помню, баба Марфа всегда добавляла при этом: «А всё равно дураком помрёшь!» Так вот, и Здоровяк оказался не промах, и я ухитрилась споткнуться. Прямо на ступеньке.
Вывернуться из рук Здоровяка, конечно, вывернулась, – припустила по улице во весь дух.