Колония нескучного режима
Шрифт:
— Не возражаю, — улыбнулся Джон. — Очень даже не возражаю. Спасибо вам, уважаемая Мира Борисовна.
Когда Сева приехал и поднялся, Параша стояла уже одетая. Она всё привыкла делать загодя. Харпер быстро надел пальто, натянул ушанку и обратился к Севе:
— Я готов, Всеволод.
И тогда Мира Шварц, мгновенье пораздумав, выдала:
— А знаете что, я, пожалуй, с вами! — И стала энергично одеваться.
Второй день в Москве не унималась декабрьская метель. Плюс к тому температура упала до двадцати пяти, и поэтому добираться пришлось медленно
— Куда тебе, ребёнок? Прямо?
Девчонка оттянула низ шали вниз и прокричала через метель:
— Ага! Только я не ребёнок, я Ницца!
— Возьмём? — Сева обернулся к бывшей опекунше. И не успев услышать ответ, прокричал в пургу: — Залезай давай, Ницца!
Девочка моментально забралась внутрь, хлопнула за собой дверцей, и «Победа» тронулась с места.
— Сейчас немножко, километрика два, и я слезу, — сказала она Севе. — Мне в Жижу надо. Знаете?
Сева, не оборачиваясь, ответил:
— Вот и ладно. Нам тоже туда.
— А вы не к Гвидону? — поинтересовалась маленькая пассажирка и гордо сообщила: — А я к Гвидону!
— Мы к Шварцам, — подала голос Прасковья. — А ты сама хто Гвидону-та будишь? Откель яво знаешь?
— Я с детдома. Я к ним по выходным прихожу. В гости.
Они доехали до съезда с дороги, ведущего на Жижу, но поняли, что к самому дому подрулить не получится. Снегу намело по колено, и в деревню вела лишь узенькая свежеутоптанная тропа. Они оставили «Победу» на дороге, и Параша повела всех в сторону дома Шварцев, над которым вились две тонкие струйки дыма из двух печных труб. Ницца взглянула на дом Иконникова, обнаружила, что дыма над домом нет, и разочарованно произнесла:
— Нет Гвидона-то. Вот ёлки-палки. — Махнула рукой. — Ладно, я с вами. Тоже к Юлику зайду, раз нету Гвидона.
— К Юлику? — гневно переспросила мать художника. — Какой он тебе Юлик, милочка?
— Я не милочка, я Ницца, — упрямо отреагировала девчонка, — а Юлик мне друг. И Гвидон друг. И Приска с Тришей. Мы с ними музыкой и английским по выходным занимаемся, ясно?
— Какая ещё к чёрту Ницца? — недовольно проворчала про себя Мира Борисовна, но ввязываться с посторонним ребёнком в спор не стала. Не было печали. В этот момент они подошли к большому деревянному дому с полукруглым эркером.
— Вот тута, — указала варежкой на дом Прасковья. — Тута и живуть они. А раньше я была. О-о-он тама, — указала она на пристройку, торчащую видимым краем из-за дома.
Внезапно к ним с лаем бросился Ирод. Но, признав Прасковью, тут же завращал хвостом и приветственно напрыгнул на неё здороваться. На лай вышёл Шварц. Он открыл дверь на крыльцо, всмотрелся в пургу и остолбенел. Делегацию представляли пятеро: мать — собственноличной персоной, Прасковья, городского вида юноша и непонятного разлива пожилой мужчина в странной щукарской ушанке. Процессию завершала Ницца, чьё появление у дома по крайней мере было единственно ожидаемо. В полном недоумении он приоткрыл
— Проходите, проходите…
— Мы по делу, — как только вошла, стряхнув в предбаннике снег и не здороваясь, доложилась мать, — я человека привезла. Вам нужно с ним побеседовать. А мы подождём. Но не задержимся, можешь не беспокоиться, — добавила с лёгким вызовом.
— Ладно, — невнятно пожав плечами, ответил Шварц, — раздевайтесь, проходите. Здравствуйте всем! — И отдельно бросил Ницце: — А ты как здесь? Ты что, с ними?
— Не, я сама по себе, Гвидона нету, так я к тебе. Ладно?
— Ну чего ты спрашиваешь, маленькая, что ли? — улыбнулся Юлик. — Давай проходи, грейся. Пойди пока в мастерской побудь, там печка топлена, а я к тебе потом приду. Ладно?
Ницца кивнула и исчезла.
— А можно я тоже в мастерской подожду, пока вы будете беседовать? — вежливо поинтересовался юноша, и Юлик обратил внимание, что он вполне симпатичный, с хорошим лицом и, судя по всему, недурными манерами.
— Ну конечно, мой друг, ступайте, понаслаждайтесь искусством. Ницца вам покажет, что к чему. Только поосторожней, у меня там горшки в заготовках расставлены. Не уроните какой, — и обернулся к остальным: — Так чем обязан вашему визиту, уважаемые гости? Что случилось?
Первым начал Джон, без подготовительного перехода.
— Я Джон Харпер, — произнёс он и коротко поклонился. — Моя дочь Патриша, насколько я понимаю, ваша супруга. Меня освободили из заключения, и я приехал, потому что мне сказали, что она может быть здесь. Ваша мама, Мира Борисовна, сообщила. Большое ей спасибо.
Шварц оцепенел.
— Не может быть… Как же… Как же так… Вы… Вы Джон Ли Харпер, Тришин отец? — и глуповато доспросил: — и Прискин? Э-э-э-э… Присциллин? Я правильно понял?
— Где они? — суховато спросил Джон, чтобы быстрее перейти к тому, зачем приехал. — Мне нужно их срочно увидеть. И сообщить, что Норе разрешён въезд в Союз.
Юлик очнулся:
— Так нет их. Обеих нет. Они вчера улетели в Лондон. Я вечером только вернулся, а Гвидон, кажется, ещё не возвращался из города. Мы их проводили вчера.
— Улетели? — разочарованно переспросил Харпер и сразу как-то потух глазами. — Как же это… я так хотел их видеть.
— Но они прилетят, обязательно прилетят, скоро уже, к началу весны. Приска, то есть… — Он поморщился. — Присцилла должна вот-вот родить, так что они улетели… — он улыбнулся, — улетели рожать вам внука. — Шварц почувствовал, что уже почти совсем пришёл в себя после первого лёгкого шока. — А живут они вон там, — он указал пальцем на дом, стоящий напротив, через засыпанный снегом овраг. — Видите?
Джон посмотрел в окно. В том же направлении вытянула шею и Мира Борисовна, стараясь сделать это по возможности незаметно.
— А вы што ж, атдельна типеря али как? — удивилась Прасковья, которая не была в Жиже со дня первой пенсии. Деньги по совету Миры она теперь получала в Москве, в сберкассе.
Шварц не растерялся:
— Мы решили, так лучше, баб Параш. Две семьи все же. Дети пойдут, то-сё…
Та понятливо закивала:
— Ну, ето дело ваша, можа, оно так и лутши будить…