Колыбель кристальных душ
Шрифт:
– А как надо?
– Я слышал, что ваша деревня сильно беспокоилась о его тяжелом душевном состоянии.
– Кому нужен колдунишка этот? Печаль по нему разводить, ха!
– Да вот твой брат двоюродный Олиг говорил, что жалко его.
– Это Усатому жалко? Слыхал бы ты, что тот говорил про него!
– Зачем же тогда он просил помочь с его бедой?
– Да то ведьма попросила его. Говорю, нет дела до колдуна никому.
– Ведьма? – Задумчиво переспросил Лотарь. – Нессель что ли?
– Не, внучка.
– И что же внучка попросила у твоего брата двоюродного?
–
– То есть это молодая ведьма просила найти кого-то, чтобы излечить тоску колдуна вашего?
– Я будто знаю, чего это она с ним возится. Ну просила и просила. Никто бы сам и пальцем не пошевелил, а ей больше всех надо.
– Хотя ещё я слышал, что вы ему еду приносите.
– Так если ж с голодухи помрёт, то точно духом останется. Как-то Горека невестка померла, так старуха ведьма две недели с Секвойной Обедни её изгоняла. Ох и испила тогда кровушки эта душа. А уж если колдун помрёт, то тогда такое злющее отродье вылезет, что и представить страшно.
– Неужели ты так колдунов боишься?
– Не, - Борос сначала ответил, а потом задумался, - опасаюсь я их. Ты вон хлипкий, на ногах стоишь еле-еле. Тебя не опасаюсь. Вот в городе такие лбы здоровенные ходят, что иной раз глядеть не хочется в ту сторону.
– Зачем едешь тогда, если этих колдунов в городе полно?
– То с востока они бродят. Мы ж на запад ходим – на рынок.
– Может ты знаешь, как главный у них выглядит?
– Видал пару раз. Что ни палец – перстень. Что ни тряпка – бархат. Летом в мехах ходит. Одно слово – матерый колдун.
По рассказу крестьянина Лотарь сделал вывод о пристрастии ректора академии к богатству. В голове роились разные мысли. Они начинали складываться в единый план, по которому следовало вести диалог. При условии, что не сильно выделяющийся интеллектом крестьянин ничего не перепутал.
***
Город был небольшим. По мере приближения к городским стенам это становилось ясно. Лотарь смотрел на стены высотой в три метра и представлял, как контрабандисты становятся друг другу на плечи и проникают за такой защитный периметр. Констебль Умберт называл такие стены не иначе как «Ограда для скота». Такое определение подходило им как-никак кстати.
Стражники у ворот проверяли груз крестьянина. В их разговоры Лотарь не вслушивался. Мысли были заняты грядущим разговором с ректором этой магической академии. Когда он увидел собственную магию, то понял необходимость подкрепить собственные знания.
Неужели в этом мире присутствует совершенно неизвестный ему тип магии. За несколько жизней он ни разу не встречал даже упоминания об этом. Но в этом мире такая магия была знакома для людей. Он жалеет, что не распросил Цайбера. Его презрительно окрестили «кристальником». В тот момент ему было слишком плохо, чтобы придавать значение словам. Он не придал должного значения такому прозвищу.
– Ты ещё одного колдуна привез.
Лотарь посмотрел на стражника, которому принадлежали эти слова. Ухмылка в одно мгновение сползла с его лица. Было в этих глазах аметистового цвета что-то ужасающее, от чего пошли мурашки под кольчужным копюшоном.
– Проезжай, толстяк, чисто.
Слова стражника адресовались в том числе и магу. По крайней мере никто останавливать его не собирался. Лотарь оказался внутри городских стен. Перед тем, как идти в академию геомантии, ему нужно было кое-что закупить.
Глава 6
Город кипел жизнью. Съезжавшиеся на рынок из окрестных деревень крестьяне галдели, зазывая посмотреть на их товары. Местные жители, в основном ремесленники, торговали в специально отведенных лавках. Они находились на территории рынка. Они были более привилегированными. Их товары считались лучше тех, что могли предложить крестьяне. Однако более дешевые товары из деревень составляли конкуренцию среди небогатых городских слоев.
Школяров из академии старались не выпускать в такие рыночные дни, но загадочным образом их всегда было полно на рынке. Крестьянские предрассудки заканчивались тогда, когда в дело вступал денежный вопрос. Никто не гнушался продавать магам из академии любой предложенный товар. Особенным спросом пользовалась алкогольная продукция. Едва привезя на рынок бочки с пивом, как у прилавка скапливалась орава голодных до пенного напитка покупателей. Когда проносился слух, что бочки пустеют, в толпе всегда завязывались драки, в попытках добраться до заветной браги. Набегали стражники и загоняли всех школяров обратно в академию. Не успевало пройти и четверти часа, как орава магов опять топтала рыночную площадь.
Маги для города были и хорошим доходом и источником неприятностей. Учеба в академии за редкими случаями была платной. Устав от учебы, толпа школяров искала развлечений. Отсюда в городе было множество разных таверн, борделей, лавок. Когда на рыночной площади кончалось пиво, за ним шли в таверны. Стоило оно там чуть дороже, но зато всегда было в достатке и можно было поесть. Чтобы не возникало спонтанных драк и погромов мебели, в практически каждой таверне проводились кулачные бои и борьба на руках.
Применение магии за пределами академии было запрещено для школяров. За этим всегда следовал серьезный выговор от профессоров. Если при этом наносился какой-то ущерб, за это изгоняли из академии без лишних разговоров. На постоянные драки и гулянки школяров закрывали глаза. Временами даже возникали ночные побоища от представителей разный землячеств школяров. Но почти никогда магия не применялась. Как бы молодые парни не пытались отлынивать от учебы, отчисления боялись все.
Городская молодежь, в отличие от деревенской, серьезных предрассудков не имела. Магов недолюбливали. Временами школяры оставляли свои обиды и объединялись, чтобы устраивать побоища против горожан. Но после этого все всегда шли по тавернам и гуляли, не особо разбирая с кем сейчас пьют: с членом землячества, с чужим или вообще горожанином.