Колыбель тяготения
Шрифт:
— Ну-у, это не новость. Ты и в расследовании, как выяснилось, не мастак. Поэтому приезжай подсоблю.
— Кончай ерничать, Алекс, — вызверился Ларский, — и объясни, что случилось.
Тот шумно вздохнул и покрутил шеей, словно пытался избавиться от дискомфорта.
— Ларский, ну почему ты такой сложный и тебе все вечно нужно разжевывать. Не ты ли ломаешь голову над причинами нападения кристаллов?
— Ну я.
— Так вот, твари тут оставили интересную подсказку.
— Надеюсь, не кошмарные видения? С результатами экспериментов на Европе я и так знаком. Не знаю только с кем
— Про Европу ни сном, ни духом, мне не до опытов. И на каждый мой кошмар тебя не назовешься. Подсказка вполне материальная и прямо передо мой. Что-то вроде чистосердечного признания, понять бы только в чем?
Ларский смотрел в вечно насмешливые глаза Треллина и прямо кожей ощущал дыхание нового ребуса. Послать бы все в пределы.
— Сбрасывай координаты, я буду. Вот только захвачу с собой психолога.
И не только захватит, но и по дороге покажет отчет о способности кристаллов генерировать кошмарные сюжеты в сознание людей. Причем при попытке мирного контакта, а не во время боевого столкновения.
— Надо же, тебе хоть и редко, но приходят в голову верные мысли.
— Сволочь.
Треллин подмигнул Марго и исчез.
Принимая координаты точки, Ларский осознал, что генерал — интендант был одет более чем странно. Не по-человечески как-то что ли…
Глава 7
Дары врага
— Джек, послушай, тебе нужно отдохнуть.
Взгляд у Джона обеспокоенный. В отсутствии Валеры он напрочь терял мрачноватую отстраненность и превращался во внимательного старшего брата.
— А я разве не отдыхаю? Скафандр дезактивирован, кристаллической твари поблизости нет. Валера занят с Виппером и не командует в кои веки. Вокруг земные пейзажи, рядом ты — такой заботливый. Просто каникулы в тылу.
Похоже, сказала что-то не то. Обеспокоенность на лице сменилась настороженностью, Джон словно к лошади присматривался, которая вроде идет рядом, но может в любой момент взбрыкнуть и рвануть в прерии. Как эти двое достали с тревогой о состоянии ее психики? Валерий слишком быстро растерял деятельный оптимизм, а Джон депрессивную саркастичность. При разговоре с Джеки оба подбирали слова со взвешенной осторожностью, как доктора с душевнобольной.
— Джеки, кончай упираться. Тебе нужен глубокий, хотя бы трехчасовой сон и полное обновление. Иначе скоро крышку сорвет от негативных эмоций.
— Хочешь сказать крышу? Крышка у кастрюли.
— Ты и есть кастрюля, — Джон выразительно постучал пальцем по лбу. — Варится там какая — то дрянь, варится, а ума не добавляется.
Она рассмеялась. Смех дятлом долбил грудную клетку и вырывался наружу резким лаем. С недавних пор Джеки научилась отстраняться, когда кристалл кормил ее ненавистью и безумием, но эти эмоции все равно оставляли осадок. Острое, терпкое возбуждение. Крепленное послевкусие.
— Ты стал таким правильным, Джон. Прямо не узнаю. Мы все и так катимся в тартарары. Не нужно мне обновление. Не к чему избавляться от засеянной патогенами питательной среды. С вами же кристаллоид историями не поделится.
Джон пробарабанил пальцами по наклоненной пластине экрана, скривил губы и тремя коротким тычками закрыл работающие
— Не делится. Зато с тобой слишком щедр. Ты же, как бомба, Джек, можешь рвануть в любой момент.
— Джеки-фейерверк. Интересно, как это будет выглядеть?
Ведь правда смешно. Ей даже нравился такой финал — вполне логичный для ее истории. Но Джон шутки не поддержал. Он не умел веселиться, а в отсутствии Валеры даже чувство черного юмора в нем притухало. Странно, что при первой встрече его лицо показалось ей округлым, как у азиата? Широкое, да, но никакой плавности линий, — острые углы и насмешливые изгибы. Жесткая складка между широких бровей.
— Джеки, не упрямься, подумай, нет смысла держать эту дрянь в себе. Я все из твоей памяти записал. Поэтому ложись в капсулу и избавляйся от отравы.
Она поднялась и отвернулась, сдерживая накатившее раздражение, выискивая самую дальнюю линию горизонта. Сцепила зубы до боли в челюсти.
На крошечном пяточке из трех квадратных метров, где находились только медицинское кресло и рабочее место, окруженное лепестками экранов, разворачивались величавые горные просторы. Невозмутимые седые вершины налево, скальные уступы направо, а под ногами бурливо торопится между окатышами, рассыпает солнечные искры горная речка. Все очень правдоподобно: и свет, и звуки, и запах. Иллюзия пространства в уголке лаборатории, чтобы не сойти с ума, сидя без сна на рабочей табуретке день за днем. Имитационный дизайн, кросс-сторинг трансформаций. Ее тащили сюда каждый раз после очередного контакта, чтобы перекачать в компьютер выплюнутые кристаллоидом образы отчаяния, безысходности и смерти. И расслабить.
Эта нелепая цель, раздражала больше всего.
— Я не лягу на полное обновление. Просто не хочу. Пока война не закончится, пусть останется как есть.
— Но почему?
— Не знаю. Просто так хочу. Раз это случилось со мной — значит нужно.
За трое суток пребывания в лаборатории она больше десяти раз отправлялась в кокон неведения, и в каждый заход получала от кристалла что-то новое и страшное. Не всегда картины смерти или насилия. Была пустота, серость и накатывающие чувства сожаления и вины. Была круговерть веселья и похоти на грани безумия. Были фрагменты чьих — то жизней, мало понятных перемещений и слов, незнакомых мест. Но даже самое невинное сопровождалось грохотом эмоций: отчаяние, одиночество, тоска. С каждым походом к врагу на Джеки все меньше оставалось слоев защиты. Казалось, голые нервы торчали прямо из плоти, не позволяя отдохнуть.
— Для чего нужно?! — подскочил Джон. — Ты что от историй обросла кварцевой чешуей?
Вполне вероятно. Накопившееся напряжение ощущалось как своего рода защита. А беспокойство Джона вызывало колкое раздражение. Он прежний, флегматичный и сумрачный, казался комфортнее.
— Это сложно объяснить, и не время перепираться — поморщилась Джеки. — Лучше давай обсудим, что вырисовывается.
Он нахмурился., провел пятерней по волосам. За взлохмаченной головой на горизонте поднималась гора. Все же лучше бы вокруг были безликие стены, чем неуместная алтайская пастораль.