Колыбельная для брата (сборник)
Шрифт:
— Кирилл, прости, а? — тихонько попросила она. Так по-детски. Он даже поёжился от неожиданной жалости. Но что он мог сказать?
— Кирилл, ты же сам говорил, что можно простить, если человек не выдержал один раз… Ты же простил Чирка…
«А в самом деле…» — снова подумал Кирилл. Эта мысль принесла ему капельку облегчения.
Он не чувствовал сейчас к Женьке ничего, кроме жалости. Только жалость. Но разве этого так уж мало?
— Ладно, Женька, — сказал он, глядя на её сандалетки из тонких лаковых ремешков.
— Нет, правда… —
Что с ней было делать? Кирилл положил себе на ладонь её маленькую, мокрую от слёз руку, накрыл другой ладонью.
— Ладно, Женька. Я понимаю… Ну, только не вздумай снова реветь.
Глава 14
На перемене Климов, Кубышкин и ещё несколько мальчишек обступили Кирилла. Подошли и девчонки, но Климов сообщил им, что разговор не для дамских ушей. Девчонки сказали, что Климов нахал и грубиян. Однако ушли.
Кирилл торопливо рассказал про вчерашние дела. Олег Райский поддёрнул на носу очки, неинтеллигентно чертыхнулся и сказал, что положение скверное.
— Да ничего ему не будет, — возразил Кубышкин. — Студентка-то его простила.
— Не в этом дело. Насколько я помню, у него начинался туберкулезный процесс. Может случиться рецидив…
— Слова-то какие умные, — хмыкнул Ромка Водовозов.
— Для дураков любые слова — умные, — отрезал Райский и ушёл к своей парте.
Затарахтел звонок.
— Кир, — вдруг сказал длинный Климов. — А ты правда был не такой. Силу почуял?
«Давно почуял», — подумал Кирилл. Он помнил, что за ним «Капитан Грант». И тот штормовой день. И «Колыбельная». Это и была сила.
— Угу, — ответил он.
— Тогда держись… — непонятно сказал Климов.
Собрание началось с напряжённой тишины. Кроме нескольких человек, никто не знал толком, что случилось с Чирковым. Все ждали.
— Начнём, — решительно произнесла Ева Петровна. — На собрании один вопрос. Векшин бросил всем нам упрёк, что мы не хотим разбираться. Пусть он всё расскажет, а отряд разберётся.
— Какой отряд? — спросил Кирилл и вспомнил прозрачные капельки на лбу у Чиркова.
— Что? Ты о чём? Да что с тобой, Векшин? Ты хочешь сказать, что здесь нет отряда?
— В отрядах не бывает собраний, — хмуро сказал Кирилл. — В отрядах бывают сборы.
— Ах вот что! Прекрасно. Если это так важно, можете считать, что у нас сбор.
— Спасибо, — тихо сказал сзади Климов.
— А на сборах командуют ребята, — негромко, но упрямо продолжал Кирилл.
— Великолепно! Пусть Черепанова командует. Она, кажется, ещё председатель совета отряда. Ну, что же ты, Черепанова?
Женька нерешительно взглянула на Кирилла и попросила:
— Кирилл, расскажи…
— Расскажу, — отозвался Кирилл. Подумал и вышел к доске. — Расскажу. Теперь всё равно… В общем, есть такой Дыба. Амбал лет шестнадцати. У него компания. Жульё всякое и шпана. Те, кто с ним знаком, сами знают… — Кирилл посмотрел на Димку
— А чё ты на меня-то? — спросил Димка.
— Издевались они над Чирком, — объяснил Кирилл и ощутил подозрительное щекотание в горле. Этого ещё не хватало! Сейчас-то с чего? Он переглотнул и стал смотреть в окно. Повторил: — Издевались. Деньги выколачивали. Ему надо было Дыбе рубль отдать, а у него не было. А его бы избили. Ну и полез в карман. Хотел рубль выудить, а кошелёк положить на место не успел. Потом с перепугу в речку его выкинул, даже не посмотрел, сколько в нём денег. Только рубль взял металлический… Вот и вся история.
Долго было тихо, потом Кубышкин спросил:
— А откуда ты узнал?
— Дыба хвастал рублём. Я догадался. Да Чирок и не отпирался…
— Он сознался, а ты решил скрыть от нас его вину, — подвела итог Ева Петровна. — Интересно почему? Разве товарищи не имеют права всё это знать?
— Да не было у него товарищей, — устало сказал Кирилл. — Никто же не заступился за него перед Дыбой. А как обсуждать — сразу товарищи… Вот и сейчас! Никто даже не спросил, сильно ли он заболел.
— Та-ак, — с ноткой удивления произнесла Ева Петровна. — Оставим пока Чиркова. Меня интересует позиция Векшина. Векшин, кажется, хочет сказать, что в отряде нет дружбы, нет коллектива. Так я поняла?
Кирилл кивнул:
— Так. Но я не про это…
— Нет, подожди. Давай разберёмся. Какое ты имеешь право делать такие заявления? Какое ты имеешь право чернить отряд, который должен тебе скоро давать рекомендацию в комсомол?..
— Раньше характеристикой пугали, теперь — что в комсомол не примут, — отозвался Кирилл. — Да рано мне в комсомол — только-только тринадцать исполнилось.
— Но ведёшь ты себя самоуверенней взрослого!
По интонациям Евы Петровны класс безошибочно угадал, что предстоит долгая речь, и все завозились, поудобнее устраиваясь за столами.
Ромка Водовозов уныло сказал:
— Ну вот. Хуже, чем на продлёнке…
Ева Петровна сложила на груди руки и оглядела класс.
— Мне начинает казаться, что Векшин был прав: действительно всем всё равно. Райский потихоньку играет в шахматы, председатель совета отряда безмолвствует…
— Потому что Векшин всё сказал! — неожиданно выпалила Женька и покраснела.
— И тебе нечего ему возразить? — сухо поинтересовалась Ева Петровна.
— Нечего, — негромко, но храбро сказала Женька.
Кирилл посмотрел на неё и тихонько улыбнулся.
Ева Петровна раздражённо зашагала в проходе между столами.
— Можно, конечно, дружить с человеком… с любым. Но зачем при этом плясать под его дудку?
— Я не пляшу. Просто я с ним согласна.
Ева Петровна повернулась к Женьке спиной.
— Может быть, и остальные согласны с Векшиным?.. Райский, убери шахматы! Ты с Векшиным согласен?
Олег встал и поправил очки.
— Векшин, по-моему, не сказал ничего нового. Но в принципе он в чём-то прав…